Виктор Савиных - «Салют-7». Записки с «мертвой» станции

Земля.Все ли поняли?

Волков, Васютин.Понято все.

Савиных.Принято.

Вот так неожиданно мы должны вернуться домой раньше срока. Не хочется, потому что не выполнена важная часть программы, а есть настрой и желание работать. Я очень часто вспоминаю слова своего учителя, летчика-испытателя Сергея Николаевича Анохина. На вопрос, чего он боялся больше всего в жизни, был ответ: «Сраму».

Такому возвращению, как у нас, не позавидуешь. Я хорошо помню досрочное возвращение экипажа Б. Волынова и В. Жолобова. К тому же наша досрочная посадка срывала запланированный полет женской экспедиции-посещения в составе С. Савицкой – командира, К. Ивановой – бортинженера и Е. Доброквашиной – врача.

После полета обязательно спрашиваешь себя, как жить дальше, чем заниматься? Начинаешь готовиться к новым полетам, но шанс есть не у каждого.

20 НОЯБРЯ

Вчера встали в 8.00, хотя легли в 4.00. Продолжили с Сашей заниматься переносом грузов в станцию, укладкой возвращенного оборудования в «Союз Т-14».

Я периодически включал многоканальный фотоаппарат МКФ-6 и снимал, что хотел. Провели тест системы управления движением корабля. Программа работает: двигатель включился точно вовремя, отработал импульс и выключился. Володя сидел рядом со мной во время выполнения теста.

Сегодня у нас день окончательных сборов, консервация станции. С самого утра на свету включил МКФ: необходимо доснять пленку. Удалось снять несколько точек в Атлантике с цветовыми изменениями. Жаль, что над Союзом не «ходили» на свету. Еще бы недельку, и мы бы сняли много интересного: опавшая листва и выпавший снег дают совсем другую структуру поверхности на Земле.

Постарался сделать хотя бы примерную инвентаризацию. Записал, что и сколько перенесли из ТКГ, разместили все ящики с продуктами на правом борту у конуса научной аппаратуры.

Обязательную медицинскую подготовку к посадке, конечно, не выполнили. Для этого необходимо несколько дней тренироваться в вакуумной установке «Чибис» для подготовки сосудов к предстоящим земным условиям.

Так как подъем завтра был назначен на 1.30, решили лечь в 17.00. Но до 22 часов работали, выпили молока с медом (сейчас можно уже не считать, сколько его осталось), потом ребята полетели спать, а я решил не ложиться – сразу не заснешь, а спать один час не имело смысла.

Улетел в переходный отсек, закрыл люк, выключил свет, вел наблюдения и фотографировал Землю.

В 1.30 приплыл ко мне Саша со словами: «Сон видел, что ели красные помидоры». Вечером я их обещал ему в самолете.

21 НОЯБРЯ

Позавтракав, в 2.00 начали постепенно готовиться покинуть станцию. Закрыли люк между переходным и рабочим отсеками, которые мы с Джаном открывали 9 июня, вплывая в темную и холодную станцию. Законсервировали наш «самовар», который выдал нам к завтраку последнюю порцию кипятка, включили все вентиляторы, отключили все пульты.

В первом сеансе связи получили разрешение на расконсервацию корабля «Союз Т-14» и закрытие люка между рабочим отсеком и переходной камерой.

На столе оставили записку тем, кто придет нам на смену, с извинениями за беспорядок на станции. Я выключил везде свет и поплыл в переходную камеру, где меня уже ждали ребята. Посидели перед трудной дорогой на обрезе люка, помолчали и вплыли в корабль, откуда выдали команду на закрытие люка станции, а затем закрыли свой корабельный люк.

В расчетное время выдал команду на открытие крюков, удерживающих корабль у причала станции, – и корабль медленно начал уходить от орбитального комплекса «Салют-7» – «Космос-1696». Прощай, наш дом, который мы восстановили, обжили, заставили работать.

Сейчас все мысли о предстоящей посадке. Надели скафандры, заняли места в креслах и начали подготовку к построению ориентации для включения двигателя на торможение.

В последнем сеансе связи по давно заведенной традиции на связь вышел «Гранит». Это позывной Г. Т. Берегового, который рассказал нам о месте посадки: местность ровная, небольшой кустарник, снег (но, как оказалось, его не было), слабый ветер, облачность редкая. Голос у него был не праздничный, как обычно в такой момент.

Включили двигатель в заданное время над Атлантикой в районе Фолклендских островов. Была связь, и я обо всем докладывал. Закрыли стекла шлемов, приготовились к разделению отсеков корабля при входе в атмосферу. Перегрузка нарастала медленно. Еще раз предупредил ребят о том, что нас ожидает: я уже пережил это в первом полете и запомнил все до мельчайших подробностей. Когда корабль входит в плотные слои атмосферы, то его тепловая защита начинает разогреваться и гореть. Огненные языки пламени отрываются от обшивки корабля, и через иллюминатор видны всполохи. Зрелище фантастическое. Корабль при этом испытывает значительные перегрузки, которые нас вдавливают в кресло. Контролировал транспаранты на пульте, величину перегрузки, посматривал на Володю и постепенно строил временную шкалу о дальнейшей работе: предстояло очень много быстро сменяющихся операций. Перегрузка не превышала 3–4 единицы, но субъективно воспринималась больше. Организм за время длительного полета в невесомости отвык от перегрузок. Наконец, перегрузка начинает слабеть. Спускаемый аппарат начинает немного встряхивать (этот участок пути к Земле космонавты называют булыжной мостовой). Слышно «сопение» двигателей системы управления спуском. Автоматика корабля с помощью газореактивных сопел управляет креном спускаемого аппарата, отслеживая оптимальную расчетную траекторию спуска. Завершается участок аэродинамического торможения. По сигналам датчиков перегрузок сбрасывается крышка парашютной системы – рывок. Это выход вытяжного парашюта, еще один – тормозной парашют. Сильный рывок от выхода из контейнера основного парашюта, несколько бросков, и вот мы под куполом раскрывшегося парашюта. Высота около 10 километров. Осмотрелся, у всех все вроде нормально. Предупредил ребят, что впереди еще один сильный бросок при перецепке парашюта на симметричную подвеску, а дальше перед Землей взведение кресел. На высоте 6000 метров установили связь с вертолетом. Они увидели нас – вместе мы и спускались.