Виктор Кротов: Личности. Очерки об интересных людях

Никакие лагеря не могли истребить в Гаврииле Яковлевиче педагога. Он разводил в зоне цветы, чтобы изменить мироощущение зэков, вёл с ними задушевные беседы, чтобы понять, что делает человека преступником, незаметно образовывал и воспитывал лагерную молодёжь. Он писал книги о том, какой на самом деле должна быть система перевоспитания правонарушителей, разрабатывал проекты сельскохозяйственной самоокупаемости лагерных пунктов, чтобы заключённые могли осуществлять себя в настоящей трудовой деятельности. Он оставался отцом троих сыновей: переписывался с ними, сочинял для них множество книжек (переплетая, оформляя цветными иллюстрациями, а для младших выписывая весь текст крупным шрифтом). Занимался этим, лёжа на животе, на верхних нарах, упираясь локтями, на которых от этого образовались громадные мозоли. Однажды, во время свидания, он передал для младшего сына целый замок с крепостными стенами, башнями, воротами, стражниками и воинами – замок, который долго служил украшением детских игр.

Ещё он писал статьи о тирании, которая сохранилась после тирана, о глупости правителей и нелепостях правления. Некоторые из этих статей удавалось переслать на волю. Некоторые перехватывали. Перехваченного было достаточно, чтобы судить Гавриила Яковлевича ещё раз, закрытым судом, прямо в тех местах, где он находился. Его объявили рецидивистом и перевели в лагерь строгого режима. В общей сумме ему пришлось просидеть семнадцать с половиной лет.

Мария Лазаревна преподавала в школе русский язык и литературу. Законченное, но не оформленное из-за войны высшее образование ей не зачли, а зарплата без диплома была очень уж маленькой. Муся поступила в вечерний педагогический институт и закончила его с блеском, готовясь к занятиям после проверки бесчисленных ученических тетрадей. Стала завучем, продолжая преподавать свои предметы, а в случае необходимости заменяя заболевших учителей английского и истории, географии и обществоведения. Вела кружки и факультативы, устраивала вечера, утренники, праздники и экскурсии. Летом работала в пионерских лагерях, привлекая себе в помощники сыновей: сначала одного, потом другого, потом третьего. И дети в её отрядах всегда жили необычно.

Она снаряжала мужу посылки – каждый раз, как наступал допущенный правилами срок. Ездила к нему на все дозволенные свидания: сначала сама, потом по очереди со старшим сыном. Писала письма с подробными отчетами обо всей семейной жизни.

И вот наконец Гавриил Яковлевич снова оказался на свободе. В Москве ему жить не дали. К счастью, удалось купить домик в маленькой деревне Калужской области по названию Бавыкино. Переселилась туда, выйдя на пенсию, и Мария Лазаревна. Для неё, интеллигентной горожанки, это было непростым испытанием: жить без водопровода, без телефона, вести деревенское хозяйство, копать грядки, рыхлить, поливать, удобрять…

К их дому местные жители водили своих гостей на экскурсию. Пустырь, не так давно поросший чертополохом, превратился в небольшой парк, где росли сосны, названные именами внуков, дубки, у которых поначалу куры пытались склевать верхушки, лиственницы, под которыми завелись маслята, огромные можжевельники, похожие на кипарисы, сирень: белая и лиловая, простая и махровая… И много ещё всего разного. Откуда только ни приносил Гавриил Яковлевич крошечные деревца! Из ближних и дальних лесов, из оврага, из заброшенной деревни – когда сам, когда с сыновьями, особенно если надо было перетащить куст калины или орешника с комом земли.

Дом был увит плющом и диким виноградом. По забору вился хмель. И повсюду росли всевозможные цветы – им особенно покровительствовала Мария Лазаревна. Громадный пионовый куст, взлетающие вверх космеи, «аленький цветочек» – кариопсис, бесчисленные сорта циний и астр, белый табак, ночной аромат которого обволакивал скамейку в саду, многоэтажный люпинус. А вот ирисы традиционно (ещё со времён странствий по детдомам) выращивал Гавриил Яковлевич.

Был, конечно, и сад-огород: с яблонями, грушами, сливами, вишнями, с аккуратными грядками овощей и зелени, со стенками фасоли или бобов, с золотыми головами подсолнухов. Повсюду, не только в саду, но и на тропинке к колодцу, и вокруг спортивной площадки можно было угоститься крыжовником, смородиной или малиной. Впрочем, для любителей была проложена и целая малиновая аллея.

Но всё это было не для себя, и уж тем более не для экскурсий. Всё больше становилось внуков, всё чаще привозили сюда детей родственников и знакомых. И дом с участком превратился в педагогический заповедник.