Отец мой был действительный статский советник и кавалер Св. Владимира 2-й степени, Николай Богданович; мать моя была из рода Бутурлиных [5] Бутурлины — старинный дворянский род, ведущий свое происхождение от новгородца Радши, сражавшегося вместе с Александром Невским в Невской битве; наиболее известный представитель рода в XVIII в. — Александр Борисович (1694–1767), фельдмаршал и граф, фаворит императрицы Елизаветы Петровны; однако мать Л. Н. Энгельгардта к этой ветви Бутурлиных никакого отношения не имеет.
, Надежда Петровна; замечательно, что он из смоленских дворян третий женился на великороссийской, ибо со времен завоевания царем Алексеем Михайловичем Смоленска [6] Смоленск взят русскими 8 сентября 1654 г. и вместе с Левобережной Украиной закреплен за Россией по Андрусовскому перемирию, заключенному с Польшей 30 января 1667 г.
, по привязанности к Польше, брачились вначале с польками, но в царствование императрицы Анны Иоанновны были запрещены всякие связи и сношения с поляками, даже если у кого находили польские книги, ссылали в Сибирь; а потому, сперва по ненависти к русским, а потом уже по обычаю, все смоляне женились на смолянках [7] «NB. Таковое жестокое самовластие было тягостно смольянам, имевшим еще привязанность к прежнему своему отечеству, и может быть, если бы не прекратили деспотизмом связи родственные с поляками, то, может быть, еще не скоро мои земляки сделались истинными сынами России; служит сему подтверждением и доныне шаткость в провинциях, отторгнутых от Польши, хотя Белоруссия около шестидесяти лет принадлежит России, и как дворянство там и народ привыкли к образу правления и должны бы начать чувствовать, что не только они не угнетаемы, но пользуются под покровительством законов безопасностью личною и собственностью наравне с русскими, но когда Наполеон вошел в наши пределы, то показали они, как мало могли надеяться на их верность» (Фрагмент, не включенный Л. Н. Энгельгардтом в окончательную редакцию «Записок»).
. Поэтому, можно сказать, все смоленские дворяне между собою сделались в родстве. Первый женился на русской Яков Степанович Аршеневский, второй — отец светлейшего князя Григория Александровича Потемкина [8] Отец Г. А. Потемкина был вторым браком женат на Д. В. Потемкиной (урожденная Кондырева, в первом браке Скуратова). Она и была матерью Светлейшего и его многочисленных сестер.
, третий — мой отец.
[1766]. Я родился в 1766 году, февраля 10 числа в Смоленской губернии, Духовского уезда в селе Зайцове, родовом имении отца моего, которое дано было предку нашему королем польским Сигизмундом [9] Имеется в виду Сигизмунд III Ваза, один из организаторов польской интервенции в Россию в начале XVII в.
по взятии Смоленска [10] Смоленск был взят польскими войсками 3 июня 1611 г.
генерал-лейтенанту Вернеру Энгельгардту, курляндцу, служившему у него в войске, как сказано в жалованной грамоте «za krwawe zaslugi przeciwko Moskwy, dajemy dobra», то есть: «за кровавые заслуги против Москвы, жалуем имения и проч.». Назвали меня Харлампием; но когда привезен я был родителями моими в Нижегородскую губернию, Арзамасский уезд, в село Кирманы, к бабке моей, Наталье Федоровне, то она, в память убитого сына ее Льва в Прусскую Семилетнюю войну [11] Имеется в виду Семилетняя война 1756–1763 гг. между Австрией, Францией, Россией, Испанией, Саксонией, Швецией, с одной стороны, и Пруссией, Великобританией, Ганновером и Португалией — с другой.
, назвала [меня] его именем; где и воспитывался у ней до пяти лет, до самой ее смерти.
[1771–1773]. Бабка моя отдала свое имение, 1200 душ, своим дочерям, то есть моей матери и тетке моей, бывшей замужем за Стремоуховым, оставя себе на прожитье 100 душ; по дешевизне того времени, как не было водяной коммуникации, доход ее едва простирался до ста рублей. Однако ж она довольствовалась сим доходом, не быв в тягость своим детям и без малейшего долга.
Физическое мое воспитание сходствовало с системою Руссо, хотя бабка моя не только [не] читала сего автора, но едва ли знала хорошо российской грамоте. Зимою иногда [я] выбегал босиком и в одной рубашке на двор резвиться с ребятишками и, закоченев весь от стужи, приходил в ее комнату отогреваться на лежанке; еженедельно в самом жарком пару меня мыли и парили в бане и оттуда в открытых санях возили домой с версту. Ел и пил самую грубую пищу, и оттого сделался я самого крепкого сложения, перенося без вреда моему здоровью жар, и холод, и всякую пищу; ничего не учился и, можно сказать, был самый избалованный внучек.
Читать дальше