Теодор Гладков - Николай Кузнецов

Но боевое настроение не позволяло им уйти из парка, ограничившись наблюдением. К тому же в задание разведчиков входило в случае потери связи с отрядом (а именно это произошло в результате гибели радиста Бурлаки) – сеять среди оккупантов панику. Именно поэтому немецкий подполковник, решивший сократить путь и пройти к казарме не аллеей, а тропинкой, так и не дошел до ее конца. На этот раз стрелял Кобеляцкий.

Прошло два дня. Разведчики проходили мимо театра. Внезапно откуда-то сзади вылетел серый автомобиль и промчался мимо, обдав их брызгами. И Пастухову показалось, что он узнал пассажира в офицерской форме, сидевшего на переднем сиденье рядом с шофером.

– Видал? – тихо спросил он Кобеляцкого. Тот кивнул головой. – Он?

– Он, Грачев, – подтвердил Михаил. – Ну, теперь жди больших дел.

Долго ждать не пришлось: через три дня Львов, как в свое время и Ровно, был необычно взбудоражен. На базарах и в трамваях, в магазинах и возле газетных киосков люди передавали друг другу самые фантастические подробности о том, как неизвестный гауптман среди бела дня убил вице-губернатора Галиции Бауэра и начальника канцелярии президиума губернаторства Шнайдера.

Кто был этот гауптман, откуда, почему стрелял в высокое начальство – на эти вопросы давали тысячи ответов, и все разные.

Но одна деталь присутствовала во всех рассказах и особенно поражала воображение: прежде чем стрелять, гауптман якобы спросил у Бауэра… его фамилию! А потом уехал. Спокойно сел в поджидавшую его машину и уехал. Неизвестно куда. Только его и видели!

Разведчики ликовали. По почерку блестяще осуществленной операции им было ясно, что это дело рук Грачева. Значит, они правильно опознали пассажира серого «фиата».

13 февраля Пастухов купил у мальчишки на улице местную газетенку, издававшуюся немцами на украинском языке, и с удовольствием прочитал запоздалое сообщение:

«9 февраля 1944 года вице-губернатор д-р Оттон Бауэр, шеф правительства дистрикта Галиция, пал жертвой большевистского нападения. Вместе с ним умер его ближайший сотрудник, испытанный и заслуженный начальник канцелярии президиума губернаторства дистрикта Галиция ландгерихтсрат д-р Гейнрих Шнайдер. Они погибли за фюрера и империю».

Мальчишка-разносчик так и не понял, почему довольно мрачного вида дядько вдруг отвалил ему за газету столько денег, сколько он не зарабатывал и за весь день.

Новенький серый «фиат», полученный в Луцке от Вицента Окорского, со всех точек зрения устраивал Ивана Белова. Что и говорить, машина была превосходной. И совершенно на ходу, баки доверху заполнены первосортным бензином. Предусмотрительные поляки даже успели в ожидании неизвестного им гауптмана сменить номерные знаки. Словом, со стороны транспорта никаких сюрпризов не предвиделось. И действительно, до Львова Зиберт и его спутники добрались без малейшей задержки. Но здесь начались трудности. Город был переполнен офицерами, чинами военной администрации, полицией. Поезда с востока каждый день доставляли все новых и новых оккупантов, удиравших от Красной Армии.

Хаос и неразбериха, царившие во Львове, при наличии надежных квартир и прочных связей могли бы только способствовать выполнению заданий, но при отсутствии оных становились помехой, и весьма серьезной. А дело обстояло так: ни один адрес, полученный Кузнецовым перед отъездом, не «сработал», нужных людей во Львове по разным причинам не оказалось. То же самое обнаружилось и при объезде квартир, где когда-то жили родственники и друзья Яна Каминского. Положение становилось тревожным. Оно усугублялось и тем, что гитлеровцы, бессильные навести порядок в своем тылу, видели единственное спасение в усилении репрессий. Бесчисленные патрули на каждом шагу проверяли документы не только у местных жителей, но и у военных – вылавливали дезертиров.

К концу первого дня пребывания во Львове, усталый и обеспокоенный, Кузнецов, наконец, приказал Белову остановиться возле подъезда лучшего во Львове ресторана «Жорж».

– Пойдем хоть поужинаем, – угрюмо предложил он Каминскому, – авось что-нибудь подвернется.

Белову, как солдату, в «Жорже» появляться, разумеется, не полагалось, но он знал, что товарищи о нем позаботятся, и не очень сетовал, что ему придется их ждать часа два в машине, – такова уж шоферская доля.

Кузнецов и Каминский, сбросив услужливому швейцару шинели, вошли в сияющий зал и стали у колонны, высматривая свободный столик. Увы, отыскать таковой в «Жорже» после шести было почти невозможно.