Теодор Гладков: Николай Кузнецов

Первого мая разведчики решили сделать Родине достойный подарок. В качестве объекта диверсии они избрали Львовский железнодорожный вокзал. Им повезло: все пути оказались забитыми эшелонами. В этот день на узле скопилось несколько составов с войсками и боеприпасами, следующими на фронт под Тернополь и Броды.

Разведчики решили не уходить с вокзала, пока не начнется налет советской авиации. В том, что 1 мая налет обязательно будет, они не сомневались и привели фонарики в боевую готовность.

Наблюдая за публикой на перроне и в залах ожидания, Пастухов и Кобеляцкий заметили видного генерала, окруженного целой свитой офицеров. Переглянувшись, они без слов решили не выпускать генерала из виду.

Первая волна советских самолетов накатилась на вокзал столь внезапно, что гитлеровцы не успели даже объявить воздушную тревогу. Самолеты шли на небольшой высоте, и бомбовый удар был предельно точен. Тяжелые взрывы сотрясали воздух.

Среди немцев началась паника, а когда погас электрический свет, и настоящая свалка.

Сцепившись за руки, подсвечивая путь фонариками, Пастухов и Кобеляцкий следовали за толпой, стараясь не отставать от генерала. Возле поворота к билетным кассам разведчикам удалось пробиться сквозь кольцо свиты. Не поднимая руки от уровня пояса, Кобеляцкий в упор выстрелил в генерала, Пастухов – в стоявшего рядом майора. Близкий разрыв бомбы, лай зениток, треск обрушивающихся перекрытий покрыл слабые хлопки пистолетных выстрелов.

Когда войска Красной Армии подошли вплотную к Львову, посланцы отряда располагали уже богатейшими сведениями о системе обороны города. Эту информацию нужно было как можно скорее передать советскому командованию. Но первая попытка разведчиков перейти линию фронта окончилась неудачей. Лишь в ночь на 21 июля, когда 63-я отдельная танковая бригада, разгромив группировку немцев под Злочевом, завязала бой на ближних подступах к городу со стороны Зеленой Рогатки, Пастухов и Кобеляцкий сумели прорваться к своим.

Советский полковник не поверил собственным глазам, когда два оборванных, небритых человека, каким-то чудом появившиеся в расположении его штаба, стали подробнейшим образом и весьма квалифицированно наносить на план фашистские оборонительные укрепления, минные поля, огневые точки, штабы, склады, узлы связи, заминированные здания. Более того, Пастухов и Кобеляцкий предложили командованию провести сотню автоматчиков подземными ходами в самый центр города, к театру «Зольдат-фронтиш» и собору святого Юра. После короткого боя, ошеломленные внезапным ударом с тыла, немцы здесь были уничтожены, а частью пленены. Пастухов и Кобеляцкий при этом лично уничтожили более двух десятков гитлеровцев, в том числе экипажи пяти танков «тигров». Собранная ими информация оказалась поистине бесцепной, электрические провода, ведущие к мощным фугасам, были своевременно перерублены, и ни одно заминированное немцами здание взорвано но было.

К 27 июля древний украинский город был полностью освобожден от немецко-фашистских захватчиков. Но Николай Кузнецов не дожил до этого дня, в который ему исполнилось бы тридцать три года…

Мы до сих пор с полной достоверностью не знаем всех обстоятельств гибели Кузнецова. Слишком бурные события ожгли землю, где прошли последние дни его жизни и борьбы, слишком отрывочны и во многом противоречивы свидетельства дошедших до нас документов. Но мы знаем главное – Николай Иванович Кузнецов умер, как и жил, – героем.

После уничтожения Бауэра и Шнайдера Кузнецову, Каминскому и Белову оставаться во Львове было невозможно. Здесь не было рядом надежной «Малой земли» – родной партизанской базы, в самом городе не было ни прочных связей, ни квартир, где можно было бы переждать самые опасные дни после покушения. А Кузнецов не сомневался, что по следам неизвестного гауптмана и его спутников, убивших вице-губернатора и начальника канцелярии, будут брошены все силы львовского гестапо и жандармерии. Нужно было уходить, и уходить немедленно. Но покинуть город оказалось нелегко, на это ушло три дня и есть основания полагать, что именно Николай Кузнецов и его друзья уничтожили (видимо, при попытке задержания) в эти самые дни двух сотрудников гестапо. Во всяком случае, фашистские эксперты-криминалисты определили, что пистолетные гильзы калибра 7,65 мм, найденные возле убитых гестаповцев, идентичны двум гильзам, обнаруженным у трупов Бауэра и Шнайдера.