Николаус Белов - Я был адъютантом Гитлера

Как выяснилось, командование сухопутных войск, а также группы армий «Центр» отстаивали такие взгляды насчет продолжения операций, которые Гитлер не разделял. Споры о том еще отнюдь не достигли кульминационной точки, когда фюрер в конце июля на несколько дней полностью выбыл из строя из-за заболевания. Для внешнего мира всячески затушевывалось, что он не участвовал в общих трапезах и не появлялся на текущих обсуждениях обстановки. Доктор Морелль намекал: речь идет о легком апоплексическом ударе. Не в порядке сердце и кровообращение, но ему все-таки удастся вскоре вернуть фюреру его прежнюю энергичность и работоспособность. Через несколько дней мы и впрямь смогли констатировать улучшение. Нам было приказано хранить насчет заболевания фюрера строжайшее молчание. Поскольку это критическое состояние его здоровья, могущее возыметь тяжелые последствия, меня сильно взволновало, я 30 июля все-таки рассказал о том моему брату.

3 августа мы вылетели к фельдмаршалу фон Боку в Борисов, где находилось командование группы армий «Центр», и встретились там с Браухичем и Гальдером. Гитлер провел с ними подробные беседы. Обзор военного положения в России, силы противника и территориальные проблемы – вот что стояло на первом плане этих бесед. Браухич, Бок и Гальдер с особенной настойчивостью отстаивали такую точку зрения: группа армий «Центр» имеет только одну цель – захватить Москву. Они были настроены оптимистически: после нескольких дней, необходимых для пополнения вооружением и перегруппировок, данная цель может быть достигнута еще до начала плохого времени года.

Гитлер же мыслил по-иному. Он указал на свой неоднократно высказывавшийся еще до начала похода на Восток план: остановиться в центре всего огромного фронта наступления за Смоленском и силами группы армий «Север» взять Ленинград, а группы армий «Юг» – Ростов. Его намерением было начать из этих двух пунктов наступление на Москву, причем так, чтобы наступательные клинья сомкнулись восточнее ее. Несмотря на длительное обсуждение, решения принято не было.

Борисов запомнился мне и еще по одной причине. Два принца из прусской и вельфской династий, которых я знал по совместной военной службе, заговорили со мной о приказе Гитлера, согласно которому все потомки прежде правивших королевских семей подлежали отчислению из действующих войск и использованию только в тыловых учреждениях. Приказ этот был мне известен, как и резкий и строгий комментарий фюрера к нему. В принципе он относился к ним уважительно и признавал их военные заслуги, но настаивал на том, что они должны вести себя сообразно новой форме государства, а поэтому он больше не может предоставлять принцам никаких привилегий. На это принцы мне возразили, что именно на такого рода привилегии они никогда не претендовали, а желают только одного: нести свою службу, как любой другой солдат-фронтовик. Однако помочь им я ни в какой форме не смог. Хотя они и проявили понимание, но с тех пор стали считать меня человеком второго сорта.

14 августа до нас дошла весть о том, что Рузвельт и Черчилль провозгласили на борту английского линкора «Принц Уэльский» «Атлантическую хартию». В статье 1-й ее говорилось, что США и Великрбритания отказываются от каких-либо территориальных и прочих приобретений в войне. Последующие семь статей содержали общие, но весьма разумно звучащие положения о «праве народов», о «мировой торговле», о «мире между народами» и неприменении «силы». Гитлер сразу же разгорячился и начал ее критиковать, особенно за статью 6-ю, в которой говорилось об «окончательном уничтожении национал-социалистических тиранов». «Ну, это им никогда не удастся!» – воскликнул он.

Гитлер почти исключительно занимался продолжением операций в своем духе. Против этого всеми средствами боролось ОКХ. 18 августа Браухич в памятной записке «Дальнейшее ведение операций группы армий „Центр“{237} выступил за немедленное продолжение наступления на Москву. Обе танковые группы – Гудериана и Гота – нуждаются в основательном пополнении и отдыхе. Наступление это предлагалось вести в течение двух месяцев.

Ответ Гитлера 21 августа, выражавший противоположное мнение, гласил: «Соображения главнокомандования сухопутных войск относительно дальнейшего ведения операций на Востоке от 18 августа не согласуется с моими планами. Приказываю: 1. Главнейшей задачей до наступления зимы является не взятие Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на Донце и лишение русских возможности получения нефти с Кавказа; на севере – окружение Ленинграда и соединение с финнами»{238}. Далее следовали еще четыре пункта, в которых он определял задачи каждой из трех групп армий. Гальдер дословно внес данные указания фюрера в свой военный дневник, предусмотрительно добавив от себя: «Они являются решающими для результата этого похода».