Петр Лещенко - Петр Лещенко. Исповедь от первого лица

Я снова заговорил о переезде моих родных в Бухарест. Я готов был устроить этот переезд безотлагательно, но отчим сказал, что ему нужно время на то, чтобы закончить дела в Кишиневе и договориться о работе в Бухаресте. Переезд был отложен.

Вернувшись в Бухарест, я узнал, что за время нашего отсутствия Брашовяну перекроил театральную программу самым невыгодным для нас образом. Он уменьшил количество наших выступлений, а оставшиеся расставил очень неудобно. На мой вопрос он ответил: «А чего, собственно, вы ожидали? Вас не было неделю, и мне пришлось затыкать «дыры» в программе!» Дело было не в том, что ему пришлось затыкать «дыры». В жизни случается всякое. Порой актеры вынужденно пропускают выступления по болезни или иной уважительной причине. На это время их замещают другие, но, когда актер возвращается к работе, восстанавливается статус-кво. Мы же по возвращении были поставлены в худшие условия. Поскольку впереди было Рождество, когда поиски работы невозможны, я решил смолчать, и мы продолжили выступать в «Театрул ностру». Лучше хоть какая-то работа, чем никакой. Но в январе мы собирались уйти от Брашовяну. Непременно. Мы могли сделать это без выплаты неустойки, поскольку Брашовяну по своей воле ухудшил наши условия. По сути, это означало прекращение действия нашего контракта.

Работать в «Театрул ностру» было сложно не только из-за Брашовяну, но и из-за царившей там атмосферы бесконечных склок между артистами. Какой-то мудрец очень верно подметил, что рыба начинает портиться с головы. Если труппой руководит подлец, то добросердечия в ней не будет. Артисты опускались до того, что подсыпали друг дружке перец в румяна! Я впервые в жизни столкнулся с таким буйством самых низменных страстей. Актеры — люди, и ничто человеческое им не чуждо. Можно завидовать, можно испытывать неприязнь, но всегда же следует помнить о приличиях. Я очень люблю свою работу и выступаю с огромным удовольствием. Зиночка тоже такая. Но в «Театрул ностру» мы с ней шли словно на каторгу и выступали там без огонька.

В начале января 1929 года в Риге скончался Зиночкин отец. Я объявил Брашовяну о нашем уходе, и мы уехали в Ригу. Зиночка была убита горем, поэтому мы задержались в Риге на две недели после похорон, чтобы дать ей возможность прийти в себя. К моему огромному сожалению, с Зиночкиными родственниками мне поладить не удалось. Они смотрели на меня неприязненно, слова цедили сквозь зубы. Было понятно, что они считают меня не парой Зиночке. Что поделать? Мне приходилось с этим мириться, поскольку я знал, как сильно Зиночка привязана к своей родне и, в особенности, к матери. Ценой огромных усилий, иначе говоря — множества комплиментов и похвал, мне удалось немного смягчить сердце Зиночкиной матери. Я хвалил все, начиная от ее ужасно невкусной стряпни и заканчивая Ригой, которая, надо сказать, мне понравилась. Добился того, что она хотя бы перестала брезгливо морщиться, когда разговаривала со мной. Впоследствии наши отношения еще немного улучшились. Этому поспособствовало рождение нашего с Зиночкой сына. Дети могут как сближать людей, так и отдалять их друг от друга.

В Риге я встретил знакомого мне по Кишиневу иллюзиониста Шейнфельда. Он рассказал, что в Черновцах есть работа для нас с Зиночкой в недавно открывшемся кабаре «Ольга-бар», владельцем которого был его двоюродный брат. Мы решили поехать в Черновцы и поработать там до лета, а летом уехать в Кишинев или в Бухарест, в зависимости от того, где найдем работу. Летом в Черновцах делать было нечего, жизнь там замирала. Была у нас мысль и о том, чтобы осесть на время в Риге (Зиночка хотела бы и насовсем), но на тот момент не было ясно, чем мы можем там заняться. За время пребывания в Риге я успел познакомиться не только с городом, но и, при помощи Зиночки, завести кое-какие знакомства в тамошней артистической среде. В частности, познакомился с композитором Оскаром Строком [31] Оскар Давидович Строк (1893–1975) — латвийский и впоследствии советский композитор, прозванный «королем танго». Многие песни Строка исполнял Петр Лещенко. и известным рижским отоларингологом Соломиром. Услугами Соломира пользовались Шаляпин и Собинов. О нем говорили, что он способен вернуть пропавший голос, несмотря ни на что. Слава богу, мне никогда не пришлось становиться его пациентом, мы только дружили.

Рига мне понравилась, но не особо понравился здешний холодный климат. Летом и в начале осени Рига производит хорошее впечатление, а вот зимой здесь сыро, холодно, уныло. «Это с непривычки, — убеждала меня Зиночка. — Если поживешь немного, так и уезжать не захочешь».