Анатолий Чернобаев: С винтовкой и пером

На всю жизнь запомнились Тодорскому ожесточенные бои, развернувшиеся при форсировании реки Стоход. 1 июня в час ночи саперной команде 24-го Сибирского полка было приказано установить переправы через реку на участке Козин – Старый Моссор. Приказ был успешно выполнен. Вместе с наступающими стрелковыми батальонами команда, вооруженная трофейными австрийскими винтовками, весь день атаковала противника. К вечеру удалось выбить немцев из деревни Богушевка. Далее предстояло форсировать болото шириной до полутора верст, прорезанное двумя рукавами реки. Но противник вел сильный артиллерийский огонь, и атака захлебнулась. Стало очевидно, что уставшие солдаты не в состоянии без артиллерийской поддержки выполнить новую боевую задачу. Командир полка доложил об этом командованию. Однако начальник дивизии приказал продолжать наступление. «Когда берут крепость, – заявил он, – то не жалеют десятков тысяч солдат, а полк отказывается форсировать какое-то болото» [5] ЦГВИА, ф. 3358, оп. 1, д. 88, л. 5. .

На рассвете 2 июня, отбив контратаку немцев, батальоны 24-го Сибирского полка вновь начали переход через болото. Стрелки двигались по пояс в воде, многие проваливались по шею. Более двухсот солдат утонули. Когда наступавшие были в 70 метрах от проволочных заграждений, немецкие «секреты» обнаружили их, обрушился шквал огня. Выбившиеся из сил стрелки понесли большие потери (из строя выбыло около тысячи нижних чинов и семь офицеров) и отошли на исходные позиции. Часть раненых осталась в расположении противника. Поручик Тодорский, раненный ружейной пулей в правое бедро, был вынесен из-под проволочного заграждения Матвеем Бучинским, Николаем Лазарчуком и Сергеем Сидоренко. Полк получил приказ перейти к обороне занятого участка...

В том же году солдаты еще раз доказали преданность своему командиру.

В войсках, в том числе в полках Юго-Западного фронта, имели место волнения и восстания доведенных до отчаяния солдат [6] См.: Голуб П. А. Большевики и армия в трех революциях. М., 1977, с. 81. . Командование все чаще прибегало к силе, побуждая нижние чины к наступлению. Так, командир 5-го Сибирского корпуса доносил в штаб армии, что 10 сентября 24-й Сибирский стрелковый полк провел успешную атаку. Она стала возможной «после принятых мер воздействия, до постановки пулеметов за атакующими войсками включительно» [7] ЦГВИА, ф. 2284, оп. 1, д. 622, л. 100. . Огромные потери от огня противника в расчет не принимались.

В это время Тодорский вернулся из госпиталя в свой полк и был назначен командиром 8-й роты. 18 сентября в жестоком бою с немцами в Ясинувском лесу у деревни Жаркув два батальона сибиряков попали в окружение. В завязавшейся рукопашной схватке Александр получил второе тяжелое ранение. Однако солдаты не оставили его в беде. Стрелки Борис Гирейко, Иван Шуенков и Ефрем Футорный подхватили Тодорского и, ежеминутно рискуя жизнью, под сильным огнем противника вынесли его из окружения. За этот подвиг мужественные солдаты были награждены Георгиевскими крестами 4-й степени. Всего же в бою в Ясинувском лесу 24-й Сибирский полк потерял 27 офицеров и 1353 стрелка.

Тодорский не страшился гибели. Но он и его боевые товарищи не могли смириться с тем, что их систематически и безжалостно посылают на верный расстрел. В войсках нарастало недовольство. Яд недоверия к умению и добросовестности начальников разъедал армию, писал в 1916 году начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М. А. Алексеев, «пехота заявляет открыто и громко, что ее укладывают умышленно в желании получить крест или чин, что на потерях пехоты в неподготовленных операциях начальники хотят создать себе репутацию лиц с железным характером» [8] Луцкий прорыв: Труды и материалы к операции Юго-Западного фронта в мае – июне 1916 года. М., 1924, с. 202. .

Невиданные жертвы и тяготы, ложившиеся на плечи фронтовиков в этой мировой бойне, преподносили им жестокий, но верный политический урок. Чуждая, не нужная им война властно поворачивала миллионы солдат к большевизму. В силу необычайно трудных условий фронтовой и тыловой жизни, вспоминал Тодорский, революционизирующее влияние войны на солдатские умы было постоянным и все усиливающимся. По признанию генерала Брусилова, к февралю 1917 года вся армия – на одном фронте больше, на другом меньше – была подготовлена к революции [9] См.: Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1946, с. 236. .