Полковника Званцева поджидал приехавший на попутной машине офицер штаба фронта со сверхсрочным приказом.
— Что? Опять от Зевса, из тыла?
— Нет, товарищ полковник. Проведение особой операции на линии соприкосновения с англичанами. Понадобится вами опекаемый завод в Юденбурге.
— Так он уже демонтирован. Одни стены остались.
— Вот нам стены и нужны, вы распорядитесь.
— Распорядиться не трудно. Могу я узнать для какой цели?
— Для интернирования после разоружения конного корпуса генерала Шкуро и казаков атамана Краснова.
Постучав, вошел хозяин гостиницы, молодой, склонный к полноте и рано облысевший штириец в кожаных шортах:
— Господ офицеров приглашают в ресторан отведать жаркое, приготовленное из их охотничьего трофея.
Званцев перевел с немецкого приглашение и добавил:
— Надеюсь, товарищ подполковник, вы составите нам компанию?
— С большим удовольствием. У вас здесь охота? Завидую.
— Да. Можно сказать, соколиная. Только роль сокола сыграла наша автомашина.
— Стреляете на ходу из машины?
— Совсем нет, — рассмеялся Званцев и рассказал случай с зайцем, пройдя вместе с гостем к накрытому в ресторане столику.
— Да, я слышал о гипнотическом действии света фар на зайцев. Это распространенный случай.
— Но разоружение и интернирование корпуса в десятки тысяч человек не столь обычное явление. Зачем это нужно, когда гитлеровская армия безоговорочно капитулировала?
— В том-то и дело, что Шкуро с Красновым отказались признать капитуляцию. Разоружаться не хотят и сидят в Юденбурге среди англичан, содержания требуют, угрожая оружием. Вот англичане и решили от них избавиться, используя их боевой дух и ненависть к советской власти. Наше командование согласилось помочь англичанам.
— Совместные действия с союзниками?
— Можно сказать и так, — загадочно ответил штабист. — Вот я и еду к Юдснбургу, по боевой тревоге поднимать все стоящие в соприкосновении с англичанами наши дивизии.
— Опять бои, снова кровь. А мы считали войну законченной. Ведь целый корпус вооруженных, ослепленных ненавистью людей.
— Шестьдесят тысяч, — уточнил штабист. — Но операция планируется как особая, бескровная.
— Загадочно. Круговой осадой их, измором взять?
— Да, прекрасная у вас зайчатина. На мысль о голоде наводит.
— А не боятся у вас в штабе, что они с голоду грабить население начнут. Штиршо в разгул разбоя превратят? Я за штирийцев в ответе.
— Этого допустить нельзя и англичане разработали план действий. И наши войска войдут в соприкосновение с непокорными шкуровцами, уже разоруженными.
— Любопытно. Скажите, товарищ подполковник, мне доложили, что вы на попутной машине приехали. А как же вам выполнять задачу, поднимать все дивизии, соседствующие с англичанами?
— Очень просто. Каждая дивизия, получив мои инструкции, подбросит меня до соседней. Надеюсь, и вы доставите меня до ближайшей дивизии.
— На перекладных ехать хотите? Зачем? Мне самому надо побывать в Юденбурке, закончить там все дела по завершению монтажа. И я готов в своей машине вместе с вами проехать по всем штабам расположенных по пути дивизий.
— Что вы, товарищ полковник! Я не могу злоупотреблять вашим вниманием. Мне достаточно вашего распоряжения — предоставить нам здание пустующего немецкого завода. И зачем вам лично связываться со мной в таком деле?
— Видите ли, товарищ подполковник, я не только уполномоченный Государственного Комитета Обороны СССР, заправляющий Штирией, я — писатель и оказаться в гуще военных действий, когда война кончилась, представляет интерес не только для меня, но для всех моих читателей. Перевертывается страница истории.
— Будь по-вашему, товарищ полковник. Ваш авторитет для меня велик, а предложение ваше не только лестно, но и повысит мою оперативность, за что меня никто не осудит.
— Кроме генерала Шкуро, — закончил Званцев, вставая из-за стола.
Утром Званцев усадил штабиста рядом с собой в «диа-ну», как именовалась теперь «олимпия» и, вызывая у того головокружение, помчался по альпийской дороге в город Юденбург, граничащий с позицией английских войск. Они вошли в Австрию с другой стороны и столкнулись с генералом Шкуро.
Званцеву среди бумаг, доставшихся при демонтаже прокатного стана завода Германа Геринга в Капфепберге, попало письмо немецкого командования за подписью генерала Шкуро. Званцев помнил имя злейшего врага Красной Армии со времен Гражданской войны. Как Шкуро попал в гитлеровский вермахт, Званцев не знал. Должно быть, перешел туда из белогвардейской эмиграции.
Читать дальше