Леон Дегрель - Любимец Гитлера [Русская кампания глазами генерала СС]

Первая рота должна была, форсировав Ольшанку в три часа ночи, замаскироваться во вражеском лесу на северо-востоке от Закревок, чтобы помешать подходу любого подкрепления во время боя.

Моей роте предстояло пересечь реку на надувных орудийных понтонах в два часа ночи, проскользнуть к западному подходу к Закревкам и ожидать момента атаки. Вторая рота должна была подойти с юга, пройдя по лесной дороге от Староселья.

Ночью саперы незаметно разминировали эту дорогу. В пять часов утра штурмовые орудия трогаются с массой людей на броне; они продвигаются к Закревкам, и тогда пехота начинает атаку, рассредоточившись между бронетехникой.

Это была суровая операция. Наши штурмовые орудия могли подорваться по дороге. На фронте без этого никуда.

Моя рота изготовилась к бою недалеко от Ольшанки, приблизительно в трехстах метрах к северу от обычных наблюдательных постов врага. Наши длинные белые шинели идеально сливались со снегом. Я спустился к реке в густой темноте ночи. Ни один всплеск не тревожил течения.

Саперы закончили надувать понтоны пушек и мягко положили их на черную водную гладь. Потребовалось надуть три, так как течение было быстрое. Пятьсот человек по очереди переправились на правый берег.

До леса оставалось пройти с тысячу метров. С моего командного пункта как раз перед Закревками я с нервным напряжением вслушивался в вой ветра. Он то выл, то мяукал над степью, но не доносил никакого шума, ни уханья неясыти, ни бряцанья оружия.

Мои люди добрались до лесистых холмов. Прошло какое-то время. Вскоре послышался далекий шум нашей бронетехники, подходившей с юга. Наши саперы уже проскользнули мимо советских постов, находя и извлекая мины. Лес был наполнен этим немым присутствием. У меня сжималось сердце при мысли о всех этих смелых парнях, которые вот так просто в ледяной ночи продвигались вперед и делали свою работу, или выжидали, или ползали по снегу, чтобы передать приказы.

Время приближалось к пяти часам утра. Шум гусениц был слышен яснее. Красные, занимавшие край леса на южной стороне, не успели даже как следует проснуться: наши солдаты, спрыгнув с брони, бросились на их укрытия с гранатами в руках!

Ошеломленные русские в спешке хватали автоматы. Но неожиданность атаки была такой, что все были сметены, убиты, ранены или взяты в плен. Не останавливаясь, наши танки продолжили марш, сея ужас по лесу.

Я выпустил ракеты к атаке с той минуты, когда увидел в небе блестящие параболы ракет второй роты. Одна группа моих людей устремилась через Закревки с северо-востока и востока в спину врагу, навстречу нашей бронетехнике, выходившей с юга. Другие мои солдаты на лесистых гребнях нейтрализовали истребителей танков.

Рукопашный бой, в котором валлонцы были мастера, решил исход операции. Советский офицер, командир артиллерийской батареи, видя, как были уничтожены его орудия, сам подорвал себя гранатой.

С десяток стычек произошло у начала леса. Протыкали друг друга штыками в избах, в овражках, вокруг стогов соломы. На восточном участке этого боя враг зацепил одну из групп наших телефонистов: за несколько секунд пятеро из них, запутавшись в своих бобинах и телефонных аппаратах, были смяты и утащены в лес, исчезнув навсегда.

Одна из наших самоходок была задета. Мы довольно легко помогли ей выйти из этой переделки. Мы захватили впечатляющий арсенал, что находился в Закревках. Мы привели более трех десятков пленных, как всегда оборванных, но крепких как звери; они, впрочем, и жили как звери, в любом логове, завернувшись в свое грязное тряпье.

Эти солдаты кормились тем, что находили в избах, на зимних полях или на трупах: замшелые головы подсолнухов, грязные початки кукурузы, черствый хлеб.

Они сопротивлялись как пещерные люди, но в добавление к своей животной силе они имели ультрасовременные автоматы с магазином в семьдесят патронов. В завшивленных вещмешках за спиной они имели все, чем можно было воевать с неделю-две, засев в сосняке, на изгибе леса, у въезда в деревню.

Эти мохнатые гиганты, эти ушастые с дынеобразными черепами монголы с черной жесткой щетиной, с плоскими, как свиная кожа, щеками, эти кошачьих повадок азиаты с маленькими блестящими глазками, никогда не мытые, в лохмотьях, неутомимые, — казались нам доисторическими монстрами в сравнении с нашими солдатами с их нежным телом и тонкой кожей.

Мы приводили этот захваченный сброд, как если бы мы поймали кабанов в их укрытиях.