Валентин Аккуратов - К 50-летию спасения челюскинцев

Тщетно пытаюсь сориентироваться по карте, на которой сплошные белые пятна, какие-то речушки, горы. Только после того, как показался берег моря, штурман внес поправки в курс, машины развернулись, снизились и, завидев анадырскую радиомачту, пошли на посадку. Внизу форменный переполох! Еще бы — в город с населением… 700 человек впервые прилетели сразу три самолета.

Утром 23 марта при осмотре машин бортмеханик Каманина Костя Анисимов обнаружил обрыв ушка крепления силовой ленты крыла. Нужна автогенная сварка. Анадырцы рассказали, что в 10 км, на комбинате акционерного Камчатского общества есть сварочный аппарат. Мы сняли с самолета сломанную деталь и поехали с Анисимовым на собачьей упряжке на комбинат. Все обошлось хорошо, и 24 марта Каманин уже вылетел на разведку погоды. Вернулся расстроенный — горы, через которые нам предстояло перевалить, закрыты облаками.

Покинули мы Анадырь только 28 марта. Но, перевалив Золотой хребет на высоте 2500–3000 м, поняли, что до Ванкарема не дойти — впереди неизведанные Анадырские горы, покрытые сплошными облаками. Только в районе залива Кресты видны просветы. Туда-то мы и направились и приземлились на лед вблизи селения Кайнергин. До Ванкарема 200 км.

Взяв теплую одежду, спальные мешки, примусы и паяльные лампы, мы отправились к полуразрушенной яранге, соорудили из оленьих и моржовых шкур подобие крыши. Утром погода не улучшилась — пасмурно, пурга. Делать нечего… Вечером сварили какао, достали сладости, пригласили гостей. Спели им «По долинам и по взгорьям», «Марш авиаторов». Чукчи не остались в долгу, исполнив своеобразные песни, показали танец моржа и танец ворона.

Проснулся ночью от сильного ветра, сорвавшего часть шкур с яранги. Ночь не очень темная, но снег метет сплошной стеной. Он-то и занес нас к утру на полметра. С трудом, держась друг за друга, перебираемся в соседнюю ярангу, кипятим воду для чая, в консервных банках варим суп, сушимся. А потом снаряжаем экспедицию к самолетам. Их занесло по нижние плоскости, с кабины моей машины сорвало чехол. Еще в Майна Пыльгин я повесил в ней карманные часы, так на них налип ком снега величиной с кулак!

1 апреля выглянуло солнце. Зашумели примусы и паяльные лампы, мы разогрели воду для моторов, наскоро позавтракали, вместе с чукчами откопали самолеты. Здесь, в Кайнергине, мы усовершенствовали процесс согревания воды — первую «порцию» заливали в один двигатель и, запустив его, доводили ее температуру до предельной, затем переливали во второй мотор, потом в третий. А в уже прогретые двигатели заливали чуть теплую воду.

Взлетели. Высота 2800 м. Идем 40, 50 мин, больше часа, но вот самолет Каманина разворачивается на 180°, и вся группа возвращается в Кайнергин. Идти дальше, не зная высоты хребта, нельзя. Пока летчики совещались, мы проверили запас бензина — хватит часа на два с половиной. Каманин решил лететь в бухту Провидения, где есть склад горючего и продовольствия. Если у кого-нибудь не хватит бензина, придется садиться на вынужденную и ждать, когда подвезут горючее.

Вновь стартуем из Кайнергина. Снова внизу причудливые берега, справа, в море, битый лед. Идем ва высоте 500 м, срезая бухты. Пересекаем огромный залив, берега далеко, а наш мотор вдруг «зачихал». Пивенштейн поворачивается, вопросительно смотрит на меня, я показываю «прямо» (в топливо при заправке, наверно, попали снежинки).

Когда справа открылась долина, командир пошел на снижение. Его Р-5 уже на пробеге осел на левый бок и развернулся. Молоков и мы приземлились благополучно. Оказалось, что мы попали в селение Велькальтен, недалеко от мыса Беринга. Каманину не повезло — сломался амортизационный стержень левой стойки шасси. На другой день с помощью местных жителей поставили аварийную машину в нормальное положение, сломанный стержень заменили временной распоркой, чтобы можно было перебраться в бухту Провидения, где есть учебная слесарно-токарная мастерская. Но двое одного не ждут, а Каманин — командир отряда, он обязан дойти до цели. Поэтому на его машине в Провидение направится Пивенштейн.

Опять пурга… Пережидая ее, лежим на полу яранги, устланном моржовыми шкурами. Ходили в гости к Молокову в соседнюю ярангу, кстати, ту самую, в которой в 1921 году жили сподвижники Р. Амундсена профессор Г. Свердруп и капитан шхуны «Мод» О. Вистинг.