Доктор Альмера - Маркиз де Сад

Я надеюсь, Ваше превосходительство, что Вы найдете приведенные мною мотивы более чем достаточными, чтобы приказать отвести для г. де Сада другое место заключения, вне Шарантона. Тщетно было бы возобновлять относительно его запрещение общаться с другими живущими в доме; это запрещение было бы не лучше исполнено, чем и в прошлый раз, и продолжались бы те же злоупотребления. Я совсем не требую, чтобы его вернули в Бисетр, где он был ранее, считая своим долгом представить Вашему превосходительству мое соображение о том, что арестный дом или тюрьма были бы для него более подходящими, нежели учреждение, посвященное лечению больных, которое требует неослабного наблюдения и самой заботливой предусмотрительности».

Это письмо, переданное префекту полиции, побудило его 11 ноября 1808 года распорядиться о переводе маркиза в Гамскую тюрьму, но его семейство, извещенное об этом, успело приостановить исполнение приказа.

Вследствие ходатайств — дружеских и служебных писем — приказ о переводе был забыт, и о нем перестали говорить.

На предыдущих страницах мы собрали в хронологическом порядке документы, относящиеся к бесплодным усилиям маркиза де Сада выйти из Шарантона.

Остается рассмотреть более подробно, как его там содержали и как он там жил.

Особая снисходительность г. де Кульмье к маркизу де Саду происходила от согласия их мнений на способ лечения душевнобольных.

Директор Шарантона, как мы знаем, считал танцы и спектакли лекарством от сумасшествия, хотя об этом лекарстве больше говорили, нежели видели его благодетельное действие. Эту теорию, была ли она разумна или нет, он старался применить к больным.

В одной из зал, назначенной для сумасшедших женщин, он устроил театр с рампой, партером, кулисами и проч. Напротив сцены над партером была устроена большая ложа для директора и его приглашенных. С каждой стороны пятнадцать или двадцать душевнобольных — женщины справа, а мужчины слева — занимали амфитеатр и пользовались целительным зрелищем драматического искусства.

Остальная часть залы была предоставлена посторонней публике и некоторым служащим дома, назначенным присутствовать на спектакле.

У г. де Кульмье были великие идеи, но он не удостаивался вникать в подробности. Организатором терапевтических представлений, в которых принимали участие актрисы и танцовщицы маленьких парижских театров, был маркиз де Сад.

Он выбирал пьесы — некоторые были его же сочинения, — набирал актеров и руководил постановкой и репетициями. Для себя он брал главные роли, но в случае необходимости был и машинистом, и суфлером. Никакое дело его не останавливало и не казалось ему недостойным его таланта.

В качестве директора и главного актера театра Шарантона он воскрешал в душе успехи прошлого.

Однако это не был особенно удобный директор. Нижеследующее письмо, адресованное г. де Кульмье неким Тьери, служащим или пансионером Шарантона, доказывает нам это:

«Позвольте мне, согласно данному вам обещанию, оправдаться по поводу столкновения, которое я имел с г. де Садом.

Он приказал мне достать нужную декорацию и, когда я повернулся, чтобы исполнить его поручение, он грубо схватил меня за плечи и сказал мне: „Негодяй, надо слушать, что говорят!“ Я ему спокойно ответил, что ему нечего ругаться, так как я хотел исполнить его приказание; он мне возразил, что это не правда, что я обернулся к нему спиной умышленно и что я плут, которому он велит дать сто палок. Тогда, милостивый государь, терпение мое лопнуло, и я не мог удержаться, чтобы не ответить ему в том же тоне…

Мне надоело играть роль его лакея и выносить обращение как с таковым; только из дружбы я оказывал ему услуги.

В результате г. де Сад, конечно, не даст мне больше ролей в пьесах…»

По поводу одного из представлений, а именно 28 мая 1810 года, данного в театре Шарантона:

«Г-же Кошелэ, статс-даме королевы Голландии…

Сударыня!

Интерес, который Вы проявили к драматическим развлечениям моего дома (!), делает для меня законом снабжать Вас билетами на каждое из представлений.

Зрительницы, подобные Вам, милостивая государыня, оказывают огромное влияние на самолюбие актеров, и в надежде Вам понравиться они находят то, что может возбудить их воображение и питать их талант…

Я жду Ваших распоряжений относительно присылки каких Вы пожелаете билетов и прошу Вас передать мое глубокое уважение придворным дамам Ее Величества королевы Голландии, королевы, редкие и драгоценные качества которой соединяют вокруг нее сердца всех французов к чести ее подданных.