Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

Через час становится ясно: несет на камни Унковского либо на кекур возвышающуюся из воды конусообразную скалу. Утонуть, может, и не утонем, но корабль поломаем… И во всем опять виноват я сам. Ведь сигнальщик-помор предупреждал, что шуга опасна… Спустился я на нижний, закрытый от ветра мостик. Мечусь, что зверь в клетке, курю трубку за трубкой. И тут слышу взволнованный голос вахтенного начальника:

— Товарищ командир, за мигалкой вдоль острова Путятина и у пяти кекуров чистая вода шириной почти полмили!

Смотрю: действительно, вот она, желанная чистая вода… Командую:

— Право руля, держать полкабельтова вдоль края шуги. Штурман, чаще определять наше место!

Сам взял пеленга, проложил. Место и курс получились очень близко к береговой черте и особенно — к кекурам. Так раньше мы никогда и не хаживали. Если бы я, будучи флаг-штурманом, увидел такое на каком-нибудь корабле, учинил бы разнос и штурману и командиру. А сейчас иду, да еще радуюсь… Однако пока, кажется, рановато… Идем прямо на самый южный кекур. Надобно повернуть вправо, да там шуга, из которой только-только выбрались. Идти, прямо — значит, носом таранить кекур!.. Из одной беды выбрались и тут же в другую попали!

Пришлось скомандовать:

— Право на борт! Коордонат шестьдесят градусов. При этом маневре корабль на некоторое время вошел в кромку разреженной шуги. А с южным кекуром мы разошлись почти на расстоянии рукопожатия.

В нужную бухту пришли поздно. Швартовались, освещая пирс сигнальным прожектором. Иного не было ни у нас, ни у подводников, которыми командовал самый молодой на Тихоокеанском флоте командир бригады Г. Н. Холостяков.

Бухта ото льда была свободна, и мы, учитывая опыт, ошвартовались кормой к берегу. Прибыл начальник штаба бригады подводных лодок — узнать, сколько мы можем дать воды. Доложил. Неожиданно в каюту ворвался однокурсник Николай Ивановский — теперь командир подводной лодки. Обнялись: не виделись с момента окончания специальных курсов.

— Слушай, Володя, выручи! Ржавеют механизмы. Кругом сырость — хуже, чем под водой. Дай краски, чтобы покрасить хоть самое главное.

Тут же вызвал боцмана Васильева. Спрашиваю, сколько у нас имеется краски, чем можем помочь подводникам.

Я знаю, как трудно боцману, любящему свой корабль, расстаться с самым драгоценным, от чего весь вид корабля зависит, расстаться с запасами накопленной краски. Боцман любил корабль, на котором служил, потому и был рачителен до предела. Тем более что старый корабль требовал большого ухода.

— Васильев, а ты на подводных лодках бывал?

— Ни в жизнь.

— Слушай, Коля, — обратился я к Ивановскому, — вызови своего боцмана, пусть он Васильеву твою лодку покажет по-настоящему.

Николай сразу смекнул, в чем дело, вышел на палубу и свистнул в два пальца. Вот уж не ожидал от него такого.

— Послушай, что это за новый вид корабельной связи? — удивился я.

— Вот и видно, что и ты, вроде своего боцмана, подводную лодку знаешь только понаслышке: когда работают дизеля, кроме свиста и жестов руками, никакая другая связь не годится!

Боцмана наши ушли на подводную лодку, а мы с Ивановским остались в каюте, сидим, вспоминаем годы морского младенчества.

Первым в каюте появился Васильев:

— Понял я, товарищ командир, что на флоте нет службы труднее, чем у подводников. А насчет краски не беспокойтесь — все сделано по-братски. Сколько могли, столько и дали. Подводники довольны.

К вечеру второго дня сдали подводникам воду. За это время в нашей бане помылись и наши краснофлотцы и подводники. Ребята беседовали между собой, находили земляков. Все вместе посмотрели кинокартину, обменялись кинолентами. Подводники были рады-радешеньки.

Ведь тогда на южном берегу этой бухты, кроме нескольких наскоро сделанных пирсов и немногих зданий, ничего не было! А на северном берегу были разбросаны дашь деревянные домики небольшой деревеньки…

И лет-то с того времени прошло чуть больше сорока, а какие сказочные перемены произошли в Приморском крае!

Сколько ни плавал, а туман, по-моему, самое неприятное для моряка. Днем ничего не видишь, а ночью и того хуже. Все промокает насквозь, вещи покрываются плесенью.

Теперь, имея средства радиолокации, входить в бухту Золотой Рог, в залив Стрелок, да и в любое другое место, и выходить из них — проще простого. А в те годы нам пришлось изрядно натерпеться. Хотя за все время существования нашего соединения не было ни одной навигационной аварии или столкновения, но плавание в тумане изматывало людей.