Владимир Андреев - Моря и годы (Рассказы о былом)

И тотчас получил ответ: «Когда выберешь мины, присылай. С благодарностью. Марин».

Соперники соперниками, а жили мы дружно.

К концу кампании наши показатели были не ниже, а даже чуть выше, чем у других кораблей.

В тридцатых годах, да и в начале сороковых, на Дальнем Востоке было тяжеловато с овощами, а их требовалось все больше и больше. Флот, как и край в целом, продолжал бурно развиваться. Некоторые его части дислоцировались в самых отдаленных районах, снабжение которых шло только морем. Перевозками продуктов, строительных материалов, техники занимались суда торгового и рыболовного флота, но они снабжали в основном гражданские организации и армейские части. На флоте же своих транспортов не было, кроме «Самоеда», судна американской постройки времен первой мировой войны. Одно это судно, естественно, не могло справиться со всем необходимым флоту объемом перс-возок.

В один из осенних дней, уже холодных и пасмурных, рассыльный передал мне записку. Читаю: «Товарищ Андреев, прошу прибыть, если возможно, то не задерживаясь. И. Прошкин». Если уж сам командир Главного военного флота Иван Егорович Прошкин с нарочным записку прислал — значит, дело спешное.

До здания Главвоенпорта добрался быстро и сразу к Прошкину.

— Не ждал, не ждал, что так скоро прибежишь. Ну, как поживаешь? Отхлебнув из стакана крепкого чаю, Прошкин перешел к делу. — Дня через три-четыре прибудет эшелон с картошкой. Куманин из Совгавани требует, чтобы ему скорее подавали овощи, иначе они могут померзнуть. В торговом флоте никаких транспортов нет. Придется использовать твой «Теодор Нетте», благо он стоит у стенки и сумеет быстро выполнить все предварительные работы. Подумай, куда бы ты мог принять эшелон картошки.

— Никуда, кругом мины.

— Это ты мне брось! В четвертом трюме между коридором вала и бортом есть пространство высотою в три метра. Но этого мало. Требуется еще площадь. Подумай…

— Твиндек четвертого минного погреба… И опять мало. Придется занимать еще и третий погреб.

— Вот это уже дело.

Иван Егорович при мне переговорил по телефону с Викторовым и получил у него разрешение использовать «Теодор Нетте» для перевозки картошки, после того как он сдаст мины и выполнит все предварительные работы.

— Как только через штаб получишь указание, товарищ Андреев, не медли. Я понимаю, конечно, что ребятам с картошкой возиться не радость, да и потом, чтобы привести корабль в порядок, придется много потрудиться. Так ты со своим замполитом растолкуй команде, что и почему. Моряки — народ понятливый.

— Один Баляскин растолкует «на все сто», да и я все же кое-что умею. А ты, Иван Егорович, помог бы нам с теплым обмундированием. Прошлую зиму прозимовали, имея на весь корабль пять пар валенок и столько же старых полушубков. Люди круглосуточно несут вахту у орудий. Сигнальщикам, вахтенным тоже нужно теплое обмундирование… Может, и для Баляскина какой ни на есть регланишка найдется?

— Я думал, ты запросишь такое, что хоть самому раздевайся… Вот сдашь мины, придешь к стенке порта и получишь полностью все, что положено для верхней команды. Постараемся что-нибудь и твоему Баляскину найти. Ну, ни пуха ни пера!

Я рассказал Баляскину о предстоящей работе.

— Ну что ж, командир, нам не привыкать, — спокойно сказал замполит. Всякое приходилось возить. И картошку довезем. Да не куда-нибудь, а в Советскую Гавань, самую красивую в Приморье…

Часов за двенадцать до отхода к нам на корабль явилась группа летчиков. Старший представился и вручил пакет. В нем было сказано: группу принять на борт, высаживать в пунктах, которые укажет старший.

…Подошли к первой бухточке. Гудели, гудели, а на берегу никакого внимания — не высылают плавучих средств, как положено в таких случаях. Пришлось спустить на воду шлюпку. В нее сели четверо летчиков со своим багажом и наши гребцы. Шлюпка отвалила и лихо пошла к берегу. Сигнальщик не спускал с нее глаз. И вдруг докладывает:

— Шлюпка перевернулась и болтается вверх килем! Вскоре шлюпку выбросило на берег, к счастью, не скалистый, а галечный. Оставалось одно — послать вторую шлюпку. Старшине шлюпки Коваленко я успел только крикнуть: «На берегу накат от волны большой!» Подгонять людей не было нужды, гребли что на хорошей гонке.

Ребята оказали помощь «потерпевшим», помогли летчикам перетащить вещи поближе к жилым домам, и обе шлюпки возвратились на корабль.

Чем больше я думал о случившемся, тем острее ощущал собственный промах. Как обычно в минуты огорчений, я ушел в укромное местечко, на нижний мостик, что рядом с ходовой и штурманской рубками. На корабле все эту мою привычку знали и в таких случаях деликатно молчали…