Владимир Проскуряков - Иоган Гутенберг

Здесь в Страсбурге, в этот тяжелый для Гутенберга момент, пути его и Николауса Верштата скрестились.

Хроника уже познакомила нас с Верштатом. Городской писец носил скромный титул, но в средневековом городе был влиятельным лицом. Писец обычно стоял на довольно высокой ступени интеллектуального развития и наличие писцов с университетским образованием не было редкостью. Верштат играл крупную роль в только что происшедшей городской революции. Это он выступил с обвинением против «патрицианского» правления, заявив, что «наши предки и предшественники ввергли город в тяжелые долги». То, что он был одним из общепризнанных вожаков переворота подтверждается острой ненавистью, звучащей в одном стихотворении, которое сохранилось от того времени и принадлежало перу его политического противника.

В этом стихотворении Николаусу Верштату посвящены следующие строки:

В этом стихотворении неизвестный автор расточает по адресу вожака победившей партии обычный запас злобных намеков и личных обвинений. Уже тогда зарождаются «добрые» обычаи желтой прессы.

В 1434 г. Николаус Верштат прибыл в Страсбург, где ему пришлось пережить неприятное приключение.

Подробности этого приключения нам неизвестны.

Достоверно одно, что Иоган Гутенберг лишил свободы майнцкого писца и вынудил у него клятву, что еще до наступления Троицы Верштат обеспечит выплату изгнаннику задержанных магистратом денег.

Понадобились сношения властей двух крупных городов и специальное ходатайство бургомистра и магистрата Страсбурга, чтобы освободить Верштата из заключения.

Дадим слово документу. Следующее письмо Гутенберга, адресованное магистрату Страсбурга было найдено в архивах этого города.

«Я, Иоган Генсфлейш младший, по прозвищу Гутенберг, этим письмом всем объявляю: почтенные и мудрые бургомистр и Совет города Майнца обязались уплатить мне известные процент и ренту согласно полученным мною от них письмам, к которым печать приложена была и в которых между прочим сказано следующее: на тот случай если они мне не выплатят процентов, я могу на них напасть, задержать их за долги и наложить запрет на их имущество и не защитит их против этого ни свобода, ни выкуп под залог, кем бы он ни был дан. Так как в настоящее время у меня имеется в долгу изрядная сумма процентов от вышеназванного города Майнца и мне по ним до сих пор ничего не было выплачено, я в силу очевидной нужды арестовал Николауса, городского писца Майнца, и он торжественно обещал и поклялся мне уплатить 310 полноценных рейнских гульденов, переслав их, притом еще до наступления Троицы, двоюродному брату моему Орт Гельгусс, проживающему во дворе Лампартен в Оппенгейме. Настоящим письмом я удостоверяю, что благоразумные и мудрые бургомистр и Совет Страсбурга договорились со мной в том, что я ради них и ради их чести освобождаю от ареста и заключения этого господина Николауса городского писца Майнца и я добровольно освободил его от всех данных им мне торжественных обещаний, а также от уплаты 310 гульденов и настоящим письмом полностью его от них освобождаю, без нанесения себе ущерба в отношении прав, процентов и долгов в соответствии с содержанием моих вышеназванных писем.

Для подтверждения этого я, вышеупомянутый Иоган Генсфлейш, приложил печать в конце этого письма, написанного в первое воскресенье после дня св. Григория папы в год, считая от рождения Христа, 1434-й».

По поводу достоверности этого письма в литературе о Гутенберге ведутся споры.

Критики документа исходят из того, что право самопомощи существовало только в XIII и XIV веках, но никак не во времена Гутенберга. Между тем, самопомощь практиковалась в XV и даже в XVI веке.

Вот случай, относящийся к там же годам.

В городском архиве Франкфурта сохранились материалы, свидетельствующие о следующем: несколько майнцких купцов осенью 1430 г. отправились во Франкфурт на ярмарку, их сопровождала охрана. Ярмарка окончилась благополучно, но после нее купцы предприняли паломничество в Хирценхайн. По дороге 8 сентября они подверглись вооруженному нападению, организованному двумя франкфуртскими горожанами, кредиторами Майнца. Купцы были захвачены и заточены в замок. По настоятельным просьбам Майнца за пойманных ответчиков заступился магистрат [8]Франкфурта. Пострадавшие получили свободу только в октябре.