Григорий Дольников - Летит стальная эскадрилья

И все-таки нельзя выиграть воздушный бой, не овладев в совершенстве техникой пилотирования, в том числе сложным и высшим пилотажем. В чистом виде петлю Нестерова, двойные бочки, поворот на горке и другие пилотажные фигуры в воздушных боях летчики-истребители действительно не применяли, но выполняли такие маневры, которые в общем виде были слагаемыми этих фигур. И те, кто в совершенстве владел высшим пилотажем, в схватках с сильным противником неоднократно выходили победителями.

Более ста боевых вылетов довелось мне выполнить в качестве ведомого у известных мастеров воздушного боя. Братья Глинка, Шурубов, Лавицкий, Петров, Микитянский. .. Я видел десятки фашистских самолетов, сбитых этими асами из различных положений: на горке и с полупереворота, на глубоком вираже и из перевернутого полета. Бывало, что сразу после боя кое-кто из них не всегда мог четко доложить, в каком положении находился управляемый им самолет в момент открытия огня. Эти летчики не боялись, что сорвутся в штопор или потеряют пространственную ориентировку - они были настоящими виртуозами, мастерами высшего пилотажа. А как обидны и неоправданны летные происшествия в войну, да и в мирное время, из-за слабой техники пилотирования, когда допускаются грубые ошибки и пилот, не умея их исправить, в лучшем случае покидает вполне надежный исправный самолет.

Уже как командиру одного авиационного соединения мне пришлось однажды расследовать, казалось бы, несложное летное происшествие: пилотируя в зоне, из-за отказа управления самолетом катапультировался опытный летчик. Долго и тщательно искали авторитетные специалисты неполадку в управлении, но не находили ее. Я нажал на комиссию, настаивая, чтобы непременно нашли причину, так как сомнений в летчике ни у кого не было, следовательно, все дело в технике. Но это летное происшествие тогда так и осталось в разряде неустановленных причин.

Пилот, правда, больше не летал: списался и ушел в запас. А спустя несколько лет я случайно встретился с ним, разговорились.

- Как живете, где работаете, не скучаете ли по авиации? - спросил я, как обычно, при встрече летчиков-сослуживцев.

- Живу хорошо, работаю в авиации, только в гражданской. А полеты снятся, особенно последний...

- Это типично для нашего брата, - отвечал я, так как знал: летчики еще долго мысленно летают после ухода с летной работы, особенно во сне.

- Для меня эти годы были невыразимо трудными. Я ведь очень любил авиацию, но настоящим летчиком-истребителем так и не стал.

- Ну что вы на себя наговариваете?! - удивился я.

- Да-да, Григорий Устинович, мой уважаемый командир. Я и себе в этом не признавался, а вам обязан сказать всю правду. Ведь вам еще долго работать с летным составом, может, пригодится мое признание. Только не удивляйтесь и верьте всему, что расскажу.

И он поведал мне о своей жизни в авиации, не таясь ни в чем, скорее наоборот, выложил все, что хранил в себе, так долго мучаясь страхом и совестью:

- Как и все мальчишки, в свое время я загорелся авиацией. Тут война. Отца не стало в сорок первом, матери - через год. Вдвоем с меньшей сестрой скитались но людям, пока не попали в детдом. Но об авиации я не забыл: в двадцать лет стал летчиком-истребителем. Летал хорошо, по службе неплохо продвигался. И вот раз, уже будучи опытным командиром звена, летчиком первого класса, при пилотировании в зоне в верхней точке петли перетянул ручку и сорвался в штопор. Высота была небольшая, из штопора выводил поспешно. Нервы не выдержали - и катапультировался. Доложил, что отказало управление самолетом. Причины отказа конечно же не нашли. При катапультировании я повредил ноги. Долго лечился, но признали годным для летной работы. Начал снова летать. И вот в первой же самостоятельной зоне выполнил виражи, полупереворот, потянул на петлю, но... Словно какая-то сила не давала мне переломить самолет, положить его на спину. Несколько раз пытался сделать петлю, но так и не смог. Надломился я, а вернее, струсил однажды и с тех пор самостоятельно сложный пилотаж в зоне не выполнял.

- Как же так? - невольно вырвалось у меня. - Ведь вы же были первоклассным летчиком!

- Да, я всегда был в числе лучших, показывал хорошие результаты.

- Но ведь должны были еще и учить молодых летчиков!

- Молодых учить не пришлось, а с опытными летал, хотя сам пилотировать боялся. Уходил подальше от зоны и выполнял виражи, развороты, горки, спираль и все. А когда на самолетах стали устанавливать контролирующий прибор, то ухитрялся не включать его, а иногда, если и включал, пленку дешифровал сам, сам же ставил себе оценку.