Ури Геллер: Эффект Геллера

Я написал письмо сенатору Пеллу, поблагодарив его за поддержку, которую он оказал мне, несмотря на неизбежность столкновений со скептически настроенной частью публики. Он ответил, что считает самым главным в любом деле верить самому себе, своим ощущениям. «И я по-прежнему очень верю в вас и в подлинную ценность нашей дружбы», — добавил он.

Мне приятно осознавать, что эта дружба во многом способствовала появлению билля, провозглашавшего особое значение «высших уровней человеческого сознания», который он подписал вместе с сенатором Альбертом Гором и Нэнси Кассебаум. Их цель заключалась в том, чтобы создать частную комиссию для всестороннего изучения парапсихологического феномена, и я надеюсь, что скептики, которые весьма иронично окрестили его как «билль сгибателей ложек», в конечном счете вынуждены будут признать, что интерес к этим явлениям возрастает с каждым годом и находит сторонников на всех уровнях политической власти в стране, вплоть до самого высшего.

Я не знаю, кто конкретно нес ответственность за мое приглашение в Женеву, но надеюсь, что не подвел этого человека и тот эффект, который я сумел произвести на советских представителей, будет положительным.

Мне кажется, что, когда они вернулись домой, у них было о чем подумать. Не исключено, что они провели после этого встречу с представителями различных направлений парапсихологического воздействия со всех уголков Советского Союза — из Москвы и Ленинграда, Минска, Харькова, Киева, Пушкино, Краснодара, Новосибирска, Алма-Аты, Таганрога, Еревана и Тбилиси, то есть отовсюду, где экстрасенсы (так в СССР чаще всего называют этих людей) уже исследовались. И возможно, расходы на их изучение будут увеличены, возникнут новые лаборатории, будут вовлечены научные ведущие силы страны.

Кто знает, быть может, именно в результате подобной миссии в 1989 году меня посетил известный советский космический ученый, который приехал в Лондон специально для того, чтобы обсудить со мной одну очень важную проблему. Речь шла о небезызвестном беспилотном космическом аппарате «Фобос», посланном на орбиту планеты Марс для сбора научной информации и проб грунта с поверхности спутника этой планеты, но из-за какой-то компьютерной ошибки сошедшем со своего курса. Ученый поинтересовался, смог бы я им чем-нибудь помочь? Поскольку это был мирный эксперимент с чисто научными целями, я согласился попытаться. А вскоре после этого визита дал первое интервью советскому журналисту — лондонскому корреспонденту газеты «Труд» Алексею Бурмистенко.

Я пробил и еще одну брешь в железном занавесе, когда в том же 1989 году съемочная группа венгерского телевидения переступила порог моего дома, чтобы в течение двух дней снимать обо мне фильм. Я был настолько поражен их энтузиазмом и высоким профессионализмом, что помог им подобрать полную коллекцию видеоклипов, сделанных на основе моих предыдущих телевизионных выступлений.

И в довершение всего в конце 1989 года я получил неожиданное удовольствие предстать на экране перед 200 миллионами советских телезрителей, которые имели возможность видеть нашу беседу с корреспондентом Гостелерадио СССР в Лондоне Всеволодом Шишковским. Чем же я заслужил такую честь? Как было сказано во вступительном слове, мне незадолго до этого удалось остановить Биг Бен — знаменитые часы на башне Дома парламента. Позвольте мне объяснить, как все это произошло.

14 декабря я получил послание от Джей Бартлетт, директора американской компании, занимавшейся рекламой и продажей моей новой настольной игры «Умом к уму». Письмо пришло поздно вечером, и я, разумеется, ничего не предпринимал до следующего утра, только внимательно ознакомился с его содержанием. Джей спрашивала у меня, не мог бы я удивить публику чем-нибудь совершенно неожиданным, и предложила, к примеру, попытаться остановить Биг Бен на Рождество. Я знал, что часы за всю свою 130-летнюю историю останавливались всего лишь один раз, и, честно говоря, особенно не надеялся, что сумею остановить их во второй раз. Но тем не менее решил, что должен попытаться. Что я терял от этого? Поэтому около 9 утра 15 декабря я нашел почтовую открытку с изображением Биг Бена и, взяв ее с собой, направился в небольшую беседку в глубине моего зимнего сада, где я обычно провожу свои регулярные медитации. Около десяти минут я концентрировался на часы и затем приказал: «Остановись! Остановись! Остановись!» Час спустя я снова вернулся в беседку и повторил весь сеанс, чувствуя себя при этом довольно глупым и смешным. Я в общем-то не собирался останавливать часы именно в этот день, просто хотел провести небольшую тренировку — что-то вроде согревающей разминки. Примерно в половине одиннадцатого я вышел из беседки и начал ежедневную пробежку, начисто забыв о Биг Бене.