Джордж Байрон - Из Разрозненных мыслей

Его опубликованная биография и напечатанные речи не дают никакого представления об этой личности — ни малейшего. Это настоящая машина Воображения, подобно тому как Пирона [8] Пирон, Алексис (1689–1773) — французский поэт и драматург. кто-то назвал «машиной для эпиграмм».

Я недолго встречался с Кэрреном — только в 1813 г., но встречал его и дома (он приходил ко мне), и в обществе — у Макинтоша, в Холланд-Хаузе и пр., и пр., и он поражал даже меня, видевшего в свое время множество замечательных людей.

Несколько месяцев назад ко мне приходил молодой американец по фамилии Кулидж [9] Кулидж — в письме Т. Муру 5 июля 1821 г. Байрон пишет о том, что его посетил Кулидж из Бостона, друг американского писателя-романтика В. Ирвинга, «сочинениями которого я восхищаюсь». — он умен, очень красив и на вид не старше двадцати лет. Несколько романтичен, но к юности это идет, и большой любитель поэзии, как можно заключить из того, что он пробрался в мою берлогу. Он привез мне привет от старого слуги нашей семьи (Джо Меррея) и сообщил, что он , Кулидж, купил в Риме у Торвальдсена [10] Торвальдсен, Бертель (1770–1844) — датский скульптор, представитель классицизма. В письме к Меррею 4 июня 1817 года Байрон пишет: «Торвальдсен сделал в Риме для Хобхауза мой бюст, который считается очень хорошим». копию моего бюста, которую хочет отправить в Америку. Признаюсь, что я был больше польщен юношеской восторженностью заокеанского посетителя, чем если бы мне решили воздвигнуть статую в парижском Пантеоне (еще на моей памяти императоров и демагогов сбрасывали с пьедесталов, а имя Граттана стерли с таблички на дублинской улице, названной в его честь); так вот, я был больше польщен этим потому, что это было выражением личного , а не политического интереса — просто чистым и теплым чувством юноши к полюбившемуся поэту, без чего-либо корыстного или показного. Вероятно, это стоило дорого. Я не заказал бы Торвальдсену ничьего бюста — кроме Наполеона, или моих детей, или какого-нибудь «нелепого женского пола», по выражению Монкбарнса, [11] Монкбарнс — главный герой романа В. Скотта «Антикварий» (1816). или моей сестры. Могут спросить, почему я в таком случае позировал для своего собственного бюста. Отвечу, что сделал это по усиленным просьбам Дж. К. Хобхауза, есквайра, и ни для кого другого. Портрет — иное дело, портреты пишут со всех; тогда как бюст кажется претензией на бессмертную славу, а не просто чем-то, что мы оставляем на память близким.

Одним из наиболее интересных собеседников, каких я знавал, был Скроп Бредмор Дэвис. Хобхауз также очень силен по этой части; но для человека, который может обнаружить свои таланты и в других областях, а не только в беседе, это не столь важно. Скроп был неизменно находчив и часто остроумен, Хобхауз — столь же остроумен, но не всегда так же находчив, потому что более застенчив.

Когда Браммель [12] Браммель (Бреммель), Брайен Джордж (1778–1840) — известный лондонский денди. был вынужден уехать во Францию (после истории с беднягой Мейлером, — которого с тех пор прозвали «Дик-Истребитель франтов» [13] «Дик-Истребитель франтов» — по аналогии с английской народной сказкой «Джек-Истребитель великанов». — а все вышло из-за денег, долгов и тому подобного), он не знал французского языка и обзавелся грамматикой, чтобы его изучать. Нашего друга Скропа Дэвиса спросили, каковы успехи Браммеля во французском языке; он ответил, что «Браммель, как Наполеон в России, споткнулся на пороге». [14] «Браммель, как Наполеон в России, споткнулся на пороге» — непереводимый каламбур на слове elements (стихии и азбука). Использован в 61-й строфе «Беппо» Байрона. Я поместил этот каламбур в «Беппо», считая «такую мену честной, а не тайным, постыдным воровством»; [15] … «такую мену честной, а не тайным, постыдным воровством»… — Байрон. «Преображенный урод», д. 1, сц. 1. потому что Скроп не раз блистал на званых обедах (как сам в этом признавался), повторяя, в качестве своих собственных, некоторые из шуточек, которыми я встречал его утром.

Что касается славы (я разумею славу при жизни), то на мою долю ее досталось довольно; — вероятно — нет, даже наверное — больше, чем я заслужил . Мне не раз пришлось убедиться, в какие отдаленные и неожиданные места проникает иногда имя и производит впечатление. Два года назад (или почти три, так как это было в августе или июле 1819 г.) я получил в Равенне письмо, написанное английскими стихами и посланное из Дронтхейма в Норвегии каким-то норвежцем, со всеми обычными похвалами и т. д. Оно хранится где-то в моих бумагах. В том же месяце я получил из Гамбурга приглашение в Голштинию , помнится, от некоего мистера Якобсена; от него же пришел перевод песни Медоры из «Корсара», сделанный одной вестфальской баронессой (не «Тондер-тон-тронк» [16] «Тондер-тон-тронк». — В семействе вестфальского барона Тундер-тен-тронк начинается действие романа Вольтера «Кандид» (1759). ), с приложением собственных ее стихов, посвященных моей жене (очень милых, в духе Клопштока [17] Клопшток, Фридрих Готлиб (1724–1803) — немецкий поэт, один из создателей немецкой национальной лирики. ), и их прозаического перевода. Поскольку они касались жены больше, чем меня, я послал их ей, вместе с письмом мистера Я[кобсена]. Было странно, живя в Италии , получить приглашение на лето в Голштинию , от совершенно незнакомых людей. Письмо было послано в Венецию. Мистер Я[кобсен] писал мне о «диких розах, цветущих летом в Голштинии»; отчего же тогда кимвры и тевтоны покинули свою родину?