ВЛАДИМИР КЛИПЕЛЬ - УЛЫБКА ДЖУГДЖУРА

Лужок и стога являлись.следами жителей Аима, и мы решили, что до деревни уже недалеко. Я чувствовал сильную усталость, болели руки, и, попив наскоро чаю, полез в палатку на мягкую оленью шкуру, где можно было вытянуться во весь рост и смотреть, как играют сполохи огня на бязевой стенке. Алешка долго не шел, наверное, сидел у костра, подбрасывая дрова, и смотрел на причудливый лет огненных точек, срывавшихся в темноту ночи с рыжих косичек огня. Огонь и вода – две стихии, на которые не устанешь любоваться, да и свои думы, несмотря на молодость, у него, наверное, были.

Утром Алеша сказал мне, что ночью кто-то подходил к табору, он ясно слышал шорох гальки под чьими-то шагами, думал, что к нам жалует медведь и выходил с ружьем к костру, но шаги стихли и больше не повторялись. Наверное, зверь ушел. Я проследил берег метров на пятьдесят в сторону, указанную сыном, но галька оставалась повсюду непотревоженной. Возможно, в тиши ночи шаги раздавались гораздо дальше, ведь слышимость у воды хорошая. Берег был слишком обрывист (мы стояли у начала косы), чтобы сохатый мог легко выбраться наверх. Да и нечего ему делать на галечной косе, он любит иные места. Если кто-то и был, так это медведь. Он может пройти, почти не потревожив гальки, и выбраться наверх. А по косам он ходит часто, предпочитая открытые места бурелому и зарослям.

Предположение, что до Аима недалеко, подтвердилось очень скоро. Не прошло и двух часов, как мы увидели табор животноводов – загон для коров и телят, дощатую летнюю кухню, палатку для жилья, мальчишек на берегу у воды и бродивших по косе телят. Собаки залаяли, мальчики увидели нас и скрылись. Мы покликали их, они не отозвались.

Табор был пуст, хозяева покинули его, и мы сочли неудобным находиться там и спустились к лодке, чтобы развести огонь и сварить чай, побриться перед Аимом. И тут показалась моторка с людьми, ехавшими с Аима. На берег вышли мужчина, женщина и две девочки школьного возраста. Семья, – понял я и подошел к ним знакомиться. К приехавшим вышли из кустов мальчики, на наш зов не откликавшиеся.

– Что ж вы, орлы такие, забоялись нас, – пожурил я их.

– Тут бывает, что пьяные ездят, так они боятся, – ответила за них женщина.

Это была семья эвенков-животноводов. Он – небольшого роста, сухощавый, с редкими, едва проступавшими на смуглом лице усиками и бородкой, в хлопчатобумажных пиджачке и брюках и высоких резиновых сапогах, с ножом у пояса, как у всякого таежника, с добродушной стеснительной улыбкой на лице, по виду несколько моложе своей жены. Соловьев Григорий Николаевич, – назвал он себя. Он пастух, косит сено, помогает жене – доярке аимского стада. Зимой уходит на промысел охотиться. Летом зарплата у него небольшая, потому что стадо невелико – всего шесть коров и восемь телят. А зимний заработок зависит от добытой пушнины. В нынешний сезон взял десять соболей и шестьдесят белок. Охотники, промышлявшие в верховьях Аима, добыли пушнины больше. Он далеко не ходил. Соболь есть повсюду, его достаточно, а вот белка куда-то пропала, можно сказать, что нет белки. Раньше ее за сезон брали сотнями. В бассейне Аима развелось много волков, травят оленей, а вот норки и ондатры нет. Ондатра раньше была по озерам, но сейчас куда-то ушла, не стало ее. Может, потому что травяного корма мало, может, по другим причинам. Озера здесь не очень добрые, даже карась в них не растет, мелкий, а это первый признак, что корма в озерах плохие.

Про ондатру я знал, что ее численность подвержена большим колебаниям. Она легко приспосабливается к любому климату, был бы только в достатке ее корм: водяная сосенка, хвощ топяной, осоки, рдесты, вахта трехлистная, сабельник болотный, тростник, стрелолист, рогоз. Морозов она не боится.

Живет ондатра около двух лет, потомство приносит два раза в год – в конце мая и в конце августа, по шесть-семь детенышей. Но у ондатры много врагов, особенно весной, когда из-за паводков молодняк вынужден покидать хатки-гнезда. В это время их хватают орланы, вороны и другие пернатые хищники. Лучшее время промысла – февраль, март, когда зверьки достигают промысловых размеров. Весенние шкурки ценятся выше осенних в полтора раза.

Ондатра способна производить большие перекочевки. Так, в нашем крае ее выпускали в Тугуро-Чумиканском районе, по реке Уде, а через несколько лет она заселила Амурскую область, Нижний Амур и даже проникла в Забайкалье. Гибельными являются для нее зимние переходы, когда она полностью поедает озерные травы и пускается на поиски новых мест. В сильные морозы она отмораживает себе лапы и гибнет.