Мусса Кундухов - Мемуары

Истина эта побуждает меня, не вдаваясь в излишние подробности, добросовестно изложить то, что я мог из верных источников узнать замечательного о прошлом и что мне самому пришлось видеть и испытать в продолжении двадцатидевятилетней моей службы в России.

К глубокому сожалению система, избранная правительством на Кавказе в буквальном смысле основана на праве сильного.

Начальство в отношении народного управления действовало по своему произволу, вопреки своим законам и туземным обычаям. Очень часто прибегало к таким тяжким и прискорбным мерам, за которые русские законы беспощадно вешают, расстреливают и ссылают в каторжные работы. В политике обман, изворотливость и противоречие до той степени были допущены, что народ перестал верить и бывшим благомыслящим начальникам.

Вместе с тем во имя политических интересов исчезало уважение к веками освященным правам, преимуществам и обычаям горцев. Преследование некоторых народов доходит до невероятия.

Результатом всего этого или, яснее сказать, необдуманной системы были: непрерывная двадцатипятилетняя война и, наконец, усмирение горцев и переселение целых народов в Турцию.

В настоящее же время, к нашему удивлению, правительство, вопреки истине и правосудию считает все кавказские народы (без исключения) приобретенными оружием, и к несчастью, полагает наилучшим средством держать их в покорности только ужасными последствиями нищеты и страхом оружия, ограждая им путь ко всему тому, что может поддержать их национальность. До какой степени это грустно, противно общему благу и что в будущем предвещает — об этом поговорим в свое время, а здесь я должен сказать несколько слов о невольном переходе моем в Турцию.

Кому по обстоятельствам пришлось служить под зависимостью людей, которые несмотря на ревностное, добросовестное и безукоризненное выполнение долга службы без малейшего повода и основания, а лишь только по гнусному произволу считали его подозрительным, опасным для правительства, тому понятно бывшее мое невыносимое положение. [1] Усердно исполняя данные мне поручения, удачно командовал отдельными отрядами и добросовестно управлял краями. При всем том все-таки в глазах многих русских, я был для них чужим: называли меня фанатиком за то, что говорил и писал в пользу справедливости.

А кто счастьем считает только чины и ордена, тот может быть по своим понятиям, позволит себе сказать, что я, не оценив щедрые награды русского правительства, как неблагодарный человек, перешел в Турцию. На это, кроме того, что читатели поймут, ниже скажу, что я, как солдат, принадлежал царю, но, как человек, ни в каком случае не мог не принадлежать народу. И потому должен был переселиться туда, куда лучшая часть его, в числе более ста тысяч дворов, бросая все, кинулась спасаться от жестокого преследования.

Что же касается до наград моих, то я их не выслужил и не получил как милость по протекции: в продолжение всей моей службы никогда не позволял себе подумать ни о трудности, ни об опасности там, где надлежало исполнить долг службы. Все чины и ордена, кроме корнета и генерал-майора и короны на орден св. Анны 2-ой степени, получил за отличие в делах против неприятеля.

Хотя после плена Шамиля я с каждым годом все более чувствовал до крайности униженное положение народа и от этого тягость своей службы, но все еще напрасно уповая на лучшее будущее, т. е. на возможность народного благоустройства с сохранением, сколь возможно, его национальности, заставлял себя усердно продолжать службу и смотреть с хладнокровным презрением на злословия.

Наконец, уже весьма печальным, но очень ясным доводом и фактами убедился в своем заблуждении, равно и в том, что служба моя не что иное, как низкое ремесло: искать счастье в несчастьях ближних.

В справедливости сказанного читатели убедятся ниже истинными фактами.

В 1837 году император Николай, первый из русских царей, осчастливил приездом своим Кавказ. [2] Степень справедливости этого формального выражения читатель поймет ниже. М.К.