Отто ШТРАССЕР - ГИТЛЕР И Я

После этого военный атташе подал в отставку, но Гитлер отклонил ее.

Человек, описавший мне эту встречу, имел непосредственное отношение к посольству Германии в Париже, и, когда вспыхнула война, вместо того чтобы возвратиться в Берлин, он предпочел остаться в нейтральной стране.

- Нет никакого способа открыть глаза фюреру, - доверительно сказал он мне в прошлом году. - Он отказывается что-либо видеть.

- Тогда он ничуть не изменился, - ответил я. - Когда я в свое время работал с ним, Гесс имел обыкновение останавливать меня у самой двери и просить: «Ради всего святого, не говорите ему это» или «Ради всего святого, не говорите ему то». Он не может переносить плохие новости.

Гитлер закрывал глаза на то, что действительно происходило во Франции и в Англии. Он не мог видеть и не видел того, что происходило в умах итальянского и испанского народов, и даже еще больше - он закрывал глаза на глубокие изменения народа Германии.

Все же «Гитлер и Германия» - оставалась проблемой первостепенной важности, исходя из политических, моральных, исторических и этических соображении.

Нацистская диктатура покрывала Германию подобно толстому слою льда над рекой. Лед является неотъемлемой частью реки и остается прочным лишь до тех пор, пока река питает и поддерживает его. Но в один прекрасный день вода отделяется от своего ледяного покрова, и между ними образуется пустота, невидимая с берега. Лед по-прежнему кажется таким же прочным, как и прежде, но его можно теперь разбить вдребезги одним ударом топора.

Это точная аналогия того, что медленно происходило с диктатурой нацистов, начиная с 1933 года. Было бы глупо отрицать, что Гитлер и его система были до некоторой степени выражением настроений немецкого народа, иллюстрацией его природы, осуществлением его стремлений. Но все это не может быть вечным. Разве льду не нужны определенные атмосферные условия для того, чтобы он образовался?

Под неподвижной поверхностью река остается живой, как и прежде. Невозможно полностью остановить развитие, революцию немецкого народа. Чувства и стремления масс, воля людей, способных к независимым суждениям, отделились от немецкой диктатуры или стали враждебными ей. Между водой и слоем льда образовалось пустое пространство. На ледяном покрове уже появились трещины.

После семи лет диктатуры немецкие тюрьмы и концентрационные лагеря были заполнены больше, чем в течение первых месяцев. Разве это является Народным сообществом, общиной людей, возглавляемой своим фюрером? И это есть то самое народное счастье и единство и безоговорочное восхищение фюрером, о котором так много говорили лидеры НСДАП? Может быть, они шутили?

Два миллиона немцев долгие месяцы и годы были узниками гестапо, не понаслышке были знакомы с «прелестями» Дахау, Бухенвальда или Ораниенбурга. У этих двух миллионов были родители, жены, дети. Другими словами, около десяти миллионов человек лично пострадали от методов правления, применяемых Гитлером. Можно ли всерьез полагать, что мученики режима Гитлера и их семьи любили и восхищались Гитлером? Есть ли хоть один человек, который не знает, что знаменитые плебисциты, во время которых Гитлер неизменно получал подавляющее большинство, превышающее девяносто девять процентов, - фальсифицированы? Воспринимает ли кто-нибудь серьезно те голоса участников плебисцитов, что собраны в концентрационных лагерях под угрожающими хлыстами охранников? Разве не удивительно, что из 1572 заключенных в Дахау восемь отважились проголосовать в 1934 году против Гитлера, а десять имели безрассудство представить незаполненные избирательные бюллетени? Два миллиона человек, брошенных в гитлеровские тюрьмы, были первыми бойцами и первыми жертвами в святой войне против бича, опасность которого многие другие немцы и многие другие европейские народы поняли лишь гораздо позже.

Сегодня каждый знает об исходящей от нацистов опасности, но в течение тех долгих лет лишь относительно небольшое число проницательных немцев в одиночку боролись против Гитлера и Сталина. Потребовался союз между двумя палачами и новое возрождение пруссачества, чтобы разбудить Европу.

Решительные намерения прусских генералов отображены в докладе, из которого мы приводили цитаты в предыдущей главе. А вот другие цитаты: «Исходящая от большевиков угроза никогда не производила никакого впечатления на немецких военных. Напротив, с точки зрения их касты, некоторые из них находят русскую систему идеальной. Они знают, что период Ленина закончился. Военные знают Россию лучше и имели возможность изучать развитие ее режима более близко, чем многие из тех, которые писали об СССР книги. Они знают, что правящий класс России составляет новую аристократию. Частная собственность была отменена, ну и что же из того? Правящая группа вершит всеми делами и живет очень комфортно. Прежде всего, она имеет власть и огромный аппарат, который, в отличие от аппарата нацистов, поддерживается с помощью идеала. Тот факт, что этот идеал стал менее радикальным, не делает его неэффективным».