Михаил Авдеев: У самого Черного моря. Книга III

— Товарищ командир, задание выполнено. Разведка порта Феодосия произведена. Обнаружено большое скопление самоходных десантных барж противника, катеров и вспомогательных судов.

— Видимо, чуют, что скоро начнем… — размышлял капитан, пока мы шли к штабу. — Хорошо бы их накрыть сразу, сейчас же. Пока не расползлись…

«Добро» из штаба дивизии штурмовиков на этот счет было получено незамедлительно:

— Мы поднимаем по тревоге штурмовой полк. Прикрывать его будет звено ваших истребителей, — это обращались уже ко мне.

Капитан Гриб находился здесь же, в штабе. Раздумывать было некогда:

— Берите звено и — в воздух. Прикроете штурмовиков. Цель — порт Феодосия.

— Есть! — Гриб просиял, как будто ему сделали долгожданный подарок…

Через несколько минут черные точки «яков» растаяли в небе: Гриб и его «хлопцы» ушли на задание.

Штурмовики подошли к городу на бреющем, обогнули гору и появились оттуда, откуда их менее всего ожидали: не со стороны моря, а с суши.

Гитлеровцы опомнились, когда у причалов уже пылало несколько десантных барж, а «илы», поливая все огнем из пушек и пулеметов, прошли над катерами, складами, сооружениями порта.

В атаку заходила вторая волна штурмовиков, когда неслаженно, вразнобой ударили зенитки, нервно застрекотали пулеметы, а откуда-то от Коктебеля вывернулся ошалелый Ме-109.

Вначале фашистский летчик заметался, не зная, видимо, с какого фланга атаковать. А, может быть, и вызывал по рации помощь.

Но вот он опомнился, стремительно набрал высоту и пошел в атаку, едва не столкнувшись с «яком» Гриба, когда тот неожиданно встал на пути фашиста. Но в планы последнего явно не входил бой с истребителями. Ему нужно было как можно скорее рассеять строй штурмовиков, нависший над портом. Но машина Гриба, как надоедливая оса, все время оказывалась рядом, атаковала, и не принять бой фашисту было просто невозможно.

Однако и противник нашему летчику попался опытный: ни одному, ни другому никак не удавалось достать друг друга огнем пушек и пулеметов.

«Ну что же, — Гриб стиснул зубы. — По крайней мере до „илов“ он не доберется. А это уже хорошо…»

Когда штурмовики, сделав свое дело, повернули к Тамани, Гриб тревожно взглянул на стрелку прибора: баки самолета были почти пустыми. Нужно «выходить из игры».

В горячке боя Гриб забыл, что бензозапас позволяет ему вести бой над Феодосией всего десять минут — так далеко были тогда наши аэродромы. К тому же закапризничал указатель системы выработки бензина. Но не мог же он бросить на произвол судьбы штурмовики, оставить их без прикрытия.

Гриб набрал высоту, «мессер» приготовился к отражению новой атаки. Но ее не последовало. Краснозвездный «як» стал стремительно уходить на восток.

Через минуту летчик понял: до аэродрома не дотянуть. Да и не только до аэродрома — добраться бы до линии фронта.

Окопы и траншеи гитлеровцев «як» проскочил на бреющем, уже с выключенным мотором. И сразу же шквал огня ударил по самолету.

Наверное, капитану Грибу в тот день просто везло. С помощью подоспевших бойцов удалось затащить «як» за небольшой холмик. От навесного огня он не спасал, но ударов прямой наводкой можно было уже не опасаться.

Беспорядочная стрельба продолжалась.

Гриб обошел машину, потрогал рукой рваные раны на фюзеляже и, тяжело вздохнув, сел на землю.

«Приземлился, — размышлял он, — а что толку! Во-первых, здесь, под огнем, самолет не починишь. А, если и починишь — как взлететь? Все открытое пространство вокруг простреливается. Накроют на взлете. Да и бензина нет… Но не сидеть же так до скончания века. Нужно что-то делать». И капитан, еще не зная как, твердо решил — пробиться к аэродрому и возвратиться к израненному самолету с техниками.

…Что бы мы все стоили без них — техников, мотористов, механиков. Я не преувеличу, если скажу, что подвиг их ничуть не меньше подвига тех, кто дрался в небе. Днем и ночью, под проливным дождем, в мороз и метель, нередко под огнем противника они уверенно делали свое дело. И, казалось бы, обреченные машины снова уходили в грозное небо войны. Они — это Хахаев и Борисов, Буштрук и Дорофеенко… — всех здесь не назовешь, хотя о каждом хотелось бы сказать немало теплых слов…

К ночи над самолетом уже «колдовали» техник Николай Хахаев и моторист Борисов. Гитлеровцы чувствовали возню за холмом, слышали лязг металла. И вот вскоре со звоном лопнула первая мина, потом вторая, третья, четвертая… Гриб, Хахаев и Борисов залегли.