Михаил Авдеев - У самого Черного моря. Книга II

Второй ЛаГГ-3 пытается зайти с хвоста на бреющем, и… — мы никак не ожидали такого — «Гамбург» начинает сбрасывать глубинные бомбы. Высокие смерчи воды встают над морем, заставляя истребитель подняться выше. Опять неудача!

Томашевский повторяет заход. Кажется, он решил умереть, но достать огнем ненавистную машину. Бьет. Есть попадание! «Гамбург» резко потянуло на нос. Пилот справился, быстро выровнял самолет, только лодкой задел за воду. И снова продолжал лететь. Лететь с креном на правое крыло и с дымящимся правым мотором. Лететь, огрызаясь с еще большей яростью, чем прежде.

В атаку заходит Клюков. Фашисты встречают его огнем. Снаряд перебивает ему трос руля поворота. Второй разрывается в правой плоскости. Клюков вынужден уходить на аэродром.

В бой вступает Сиков. Меткая очередь — и у Гамбурга загорелся правый мотор. Но гитлеровец не теряется: он бросает самолет из стороны в сторону, маневрирует, уклоняясь от огня истребителя.

Теперь очередь за Кособьянцем. Ему уже легче: товарищи вывели из строя стрелков, прикрывавших хвост «Гамбурга». Заход. Второй. Третий. Резко накренившись, фашистский самолет врезается в волну.

Таким было начало. Не все на войне делается сразу и просто. Опыт оплачивается кровью, и мастерство состоит в том, чтобы ее было пролито как можно меньше.

Далее было легче. «Гамбурги» валились на землю и в море так же, как «мессеры» и «хейнкели».

Но совсем без улыбки слушал я однажды, как Алексеев поучал молодых летчиков:

— Не обольщайтесь успехом, если вам удастся вывести из строя стрелка на хвостовой турели «Гамбурга». Его тут же подменит второй. Внимательно следите за противником, когда преследуете его на бреющем. Фашисты в таких случаях сбрасывают глубинные бомбы. Огромные столбы воды, поднимающиеся при их взрыве, могут быть смертельными для атакующего…

Глубинные бомбы и скоростной истребитель… Расскажи кто-нибудь мне ранее об этих двух понятиях, я решил бы, что вижу перед собой либо профана, либо шутника.

Техник любимовской «кобры» озабоченно отозвал в сторону приятеля:

— Не знаю, что и делать! Командир сам решил идти сегодня в бой.

— Это же сумасшествие. Его собьют. У него же такой длительный перерыв. Да и ноги…

— Сам знаю. Но он приказал…

— Может быть, сообщить кому-нибудь из начальства?

— Ты с ума сошел! После такого он отчислит меня из полка.

— Ребята, а вы в общем-то неправы, — вмешался в разговор подошедший моторист. — Ведь Любимов — летчик. А вот если бы ты сам был летчиком, — моторист обратился к технику, — ты смог бы не летать? Ясно, что не смог бы. А потом Любимову нужно снова поверить в свои силы…

Вероятно, моторист в чем-то глубоко важном был прав, потому что после того, как весть о решении Любимова самому идти в бой быстро распространилась по аэродрому, его никто не решился отговаривать: ни техник, ни начальник штаба, ни комиссар полка.

Волновались ли они? Да! Но есть высшее на земле право: чувствовать себя в строю. Быть бойцом, когда страна истекает кровью. И где-то в глубине души каждый чувствовал: отнять у Любимова это право нельзя.

Не такой он человек, чтобы согласиться на уговоры. Да, признаться, все они, сейчас с удивленным восхищением поглядывающие на командирскую «кобру», втайне полагали, что на месте Любимова каждый из них поступил бы точно таким же образом.

Настораживало несколько другое: Любимов не успел еще по-настоящему освоить эту машину. Как бы то там ни было, но с первым тревожным ударом боевого колокола «кобра» Любимова ушла в воздух. Прикрывал командира капитан Кисляк.

Дойдя до Архипо-Осиповки на бреющем, летчики набрали высоту. И как раз вовремя: со стороны Голубой бухты к аэродрому стремительно приближались два Ме-109. Вероятно, гитлеровцы были уверены, что обеспечили себе скрытность подхода. К тому же такая уверенность подогревалась воспоминаниями о том недавнем бое, когда немцам удалось подбить над аэродромом две наши машины, а Любимову и его орлам пришлось выслушать далеко не ласкающие слух размышления комдива Токарева.

В наушниках прозвучала отборная немецкая ругань: гитлеровцы не ожидали лобовой атаки и были к ней явно не подготовлены. Но нужно отдать им должное: не растерялись. Приняли бой.

В любой атаке побеждает тот, у кого крепче нервы. Стоит немного отвернуть — и твой самолет разнесут пушечные очереди. Промедлить с выходом из атаки — столкнешься с противником и грудой дымящихся обломков рухнешь на землю.