Андрей Антипов - Лев Рохлин - Жизнь и смерть генерала.

Те, кто служил в таких дивизиях, говорят, что смысл командования в них можно сформулировать так: "Сам отдал приказ - сам и выполняешь".

Офицерский состав таких частей имеет много особенностей. Обычно это проштрафившиеся бывшие командиры самых разных степеней. Перспектив службы у них нет никаких. И возраст зачастую предпенсионный.

Уволиться тогда было очень трудно, поэтому такие офицеры не служили, а дослуживали. Не была исключением и эта дивизия.

- Средний возраст офицеров, - говорит Рохлин, - был сорок два - сорок три года. Мужикивсе тертые, толковые... Кроме того, Кавказ - край вина и чачи. С этим там не было проблем. Носы у всех наших ветеранов - красные...

- Мне рассказали, - продолжает он, - что прежний командир, напившись вина, мог построить свое войско и, выйдя к нему в одном ботинке, кричать: "Если не найдете мой ботинок, всех расстреляю..."

А вскоре Рохлин узнал, что по его прибытии офицеры спросили полковника Сушо Ивана Ивановича, который его встречал:

- Какой он, новый комдив?

Тот отвечает:

- Мне показалось, что порядочный мужик, честный.

- Жалко, - вздохнули офицеры. - Сожрем...

- Но была и хорошая сторона, - вспоминает Рохлин. - Когда приехала жена, я, встретив ее на вокзале, повез в дивизию. Она смотрит и смотрит в окно. Не отрываясь. И наконец говорит: "А знаешь, Лева, ведь мы никогда не служили в таких местах". Природа там действительно очень красивая.

Познакомившись с состоянием дел в дивизии, Рохлин ничему не удивился. Минимум личного состава и офицерский корпус с его буйным прошлым и не менее экзотическим настоящим сами собой предполагали запустение и разруху.

Ящики со снарядами и порохом хранились на улице. От времени и сырости ящики сгнили, и снаряды лежали под открытым небом. Даже вещевое имущество не было помещено в склады.

Складов этих просто не было.

Вся техника тоже хранилась под открытым небом. Охрана была слабая. Технику разбирали. Механизмы разворовывали.

А вскоре в дивизию приехал командующий округом генерал-полковник Константин Кочетов. Вообще-то он был в то время озабочен обустройством десантно-штурмовой бригады, расквартированной поблизости. Но не обошел вниманием и 152-ю дивизию. Проехав по расположению дивизии, он стал перечислять, что нужно сделать.

- Я ему говорю, - вспоминает Рохлин, - "Все сделаем, товарищ командующий. Вы будете довольны". Он посмотрел на меня так... со значением и отвечает: "Полковник, знай, я еще никогда не был доволен".

Первое, за что взялся Рохлин, это строительство полигона.

Он решил воспользоваться теми возможностями, которые давало принятое в то время постановление правительства о строительстве спортивно-оздоровительных лагерей для подготовки допризывной молодежи.

- Я поехал в Тэрджолу к первому секретарю райкома партии, - рассказывает Рохлин. - И говорю: "Слушай, дорогой, я вот уже два района объехал, выбираю, с кем мне начать строительство лагеря. Все помощь предлагают..." Он машет руками: "Зачем тебе другие, я тебе все дам..."

Рохлин выбрал в горах красивое, но суровое место и развернул там строительство лагеря...

Кроме того, если он узнавал, что какая-то часть отказывается от каких-то строительных работ, на которые выделены средства, он выпрашивал эти средства для себя. И строил, строил, строил.

Для того чтобы ускорить работы, он добился призыва на переподготовку приписанных к его дивизии запасников...

Вскоре как грибы после дождя выросли одиннадцать хранилищ, куда были упрятаны вся техника, имущество и боеприпасы.

До приезда семьи Рохлин жил в медсанчасти дивизии и каждое утро бегал на физзарядку вместе с солдатами и офицерами.

Он ввел строгий спрос за разворованную технику и заставил командиров частей платить за пропажу. Это, в свою очередь, заставило командиров организовать необходимую охрану и учет.

Когда полигон был построен, Рохлин стал отправлять на него офицеров. Они уезжали в воскресенье, а в четверг Рохлин принимал у них зачеты. Те, кто успешно сдавал зачеты, ехали домой...

Устройство полигона было очень сложным. Стрелковое упражнение предполагало спуск со скалы и ведение стрельбы по мишеням, находящимся внизу. А спустившись, надо было поразить мишени вверху.

Когда в дивизию приехала комиссия Южной ставки, то генерал-лейтенант Дмитрий Туранский6, посмотрев на устройство полигона, заявил, что невозможно поражать цели в таких условиях. Он лично несколько раз прошел по маршруту. И лишь с четвертого раза начал попадать в цели.