Андрей Антипов - Лев Рохлин - Жизнь и смерть генерала.

Я поехал в Волгоград.

Напутствуя меня, генерал-лейтенант Колышкин сказал: "У нас ходят разговоры, что если бы не Рохлин, в Грозном мы потерпели бы полный разгром. Так что тебе будет о чем написать".

В кадрах знают, что говорят. Для любого военного это как дважды два...

Всю свою жизнь Рохлин знал, чего хотел. А хотел он быть самым-самым... Сильным и умным. Смелым и решительным. Хотел быть первым. Быть лидером.

- У меня никогда не получалось быть вторым, - говорит он. - Даже заместителем чьимто я быть не мог.

Однако Римма Константиновна Гужвина - учитель математики и классный руководитель Рохлина в старших классах - помнит, что "Лева был добрым мальчиком", который не давал повода думать, что может стать боевым генералом.

- Иван Данилович Шульга, преподаватель физкультуры, вообще считал, что Рохлин - мягкотелый добряк, из которого проку не будет, - вспоминает учительница. - Он отказывался брать его в спортивные секции, которые были организованы при школе. Мне пришлось самой уговаривать Ивана Даниловича. И он, в конце концов, взял его в секцию легкой атлетики.

- А через некоторое время, - продолжает Римма Константиновна, "- Шульга вдруг говорит мне: "Знаешь, Рохлин-то совсем другой. Я здорово ошибался. Из него толк будет". От скупого на похвалы Ивана Даниловича такое можно было услышать не часто. Сам он был человеком очень энергичным и решительным. Не терпел лентяев. И ценил целеустремленных.

Из Рохлина и впрямь вышел толк. Он мог часами бегать песчаным берегом Аральского моря, стараясь добиться результатов. И вскоре стал чемпионом школы, а потом района...

- Однажды, - вспоминает Рохлин, - нас повезли на крупные областные соревнования. И вот первый забег. Объявляют, что с нами бежит кандидат в мастера спорта. Я тогда не очень понимал, что это такое. Дали старт. Рванул со всей прыти. Но вдруг вижу: рядом кто-то пытается обогнать. Как это? Я его локтем толкаю: не обгоняй! Такое ^зот было мальчишеское представление о лидерстве.

А вскоре все узнали, что Рохлину хватает характера не только для спортивных соревнований.

Как помнит его классный руководитель, в школу пришла новая ученица. Интересная девочка, у которой сразу появилось несколько поклонников, в том числе и Лева. В результате между ребятами разгорелся конфликт. И Рохлин был вызван конкурентами на разборку. Один из соперников достал нож...

Потом ходило много слухов о той потасовке. А перебинтованные плечо и рука Рохлина свидетельствовали, что Леву нож не смутил...

Много лет спустя те, кто видел офицера Рохлина в бою, будут утверждать, что у него напрочь отсутствует чувство страха. И он скорее умрет, чем отступит перед опасностью.

Но сам Рохлин никогда не считал, что храбрость и физическая сила - единственное, чем может гордиться мужчина.

- Чтобы чего-то добиться в жизни, - говорит он, - нужны знания, выучка и светлая голова.

Учеба никогда не была для него второстепенным делом.

- Большую роль в моей жизни сыграли школьные учителя, - продолжает Рохлин. - А учителя у нас, в захолустном городке, были очень высококлассные. Дело в том, что многие они - из числа ссыльных. Из Москвы, Ленинграда и других крупных городов. Или же дети ссыльных... Одна учительница была дочерью офицера царского флота. Конечно, я только потом осознал, какой уровень подготовки у них был и что они нам дали. Старшая сестра после поступления в московский медицинский институт рассказывала, как удивлялись преподаватели института, узнав, что она окончила школу в каком-то Аральске. У меня тоже не было больших трудностей в учебе. По своей школьной подготовке я не уступал выпускникам школ крупных городов. А зачастую и превосходил их. Знаю, что и многие другие выпускники нашей школы без проблем поступали и учились в высших учебных заведениях страны, а потом добились хороших успехов в работе.

Вопрос о том, кем стать, перед Рохлиным особо не стоял. Выбор был небольшой: либо моряком (в приморском городе, пусть и на сомнительном море, многие мальчишки хотели стать моряками), либо военным, как старший брат.

- В любом случае, - говорит он, - сидеть на шее у матери я не мог себе позволить.

Он решил стать моряком. И подал заявление в Одесский институт морского флота, филиал которого находился в Чарджоу.

Но судьба вела его другим путем.

- В разгар экзаменов, - вспоминает Рохлин, - мы сцепились с одним парнем. Он был старше и вел себя, как показалось, заносчиво. А потом выяснилось, что он муж секретаря приемной комиссии... Домой я и мои друзья возвращались через Ташкент. Там, в центре города, познакомились с курсантами, стоявшими в патруле. Они рассказали, что в городе два военных училища - танковое и общевойсковое. Танковое было далеко. А общевойсковое - рядом. Мы туда. Экзамены уже закончились. Но когда посмотрели наши школьные дипломы и спортивные свидетельства, то сделали исключение. Так я стал курсантом.