Григорий Евдокимов - 300 вылетов за линию фронта

Идем без сопровождения своих истребителей, и это нас тревожит. Змейкой проплыла внизу река Псёл, а несколько минут спустя и река Хорол, затем нитка железной дороги Кременчуг - Дубны, а еще 10 минут спустя слева стали различаться контуры реки Днепр. Вот и Днепр остался позади. Ведущий начинает разворот на цель. Наступают самые ответственные минуты полета, ради которых нас учили в школах, военных училищах, строили для нас самолеты, изготовляли дорогостоящее оборудование, боеприпасы. За это короткое время (2-3 минуты) нужно отыскать цель, выбрать точку прицеливания, провести группу так, чтобы бомбовый удар был наиболее эффективным. На боевом пути группа не может изменить ни высоту, ни скорость, ни курс полета, а должна следовать строго по прямой, иначе цель будет не поражена. И все это под огнем противника.

В поле зрения прицела медленно вползают окраинные домики пункта Богуслав, и в ту же минуту в небе появляются десятки разрывов. Но маневрировать уже нельзя - впереди цель - вереница танков, автомашин. Нам, ведомым, нужно не прозевать и сбросить бомбы по сигналу ведущего (по отрыву бомб из люков). Вот из люков ведущего посыпались вниз каплевидные стокилограммовые бомбы. С силой (хотя сила здесь и не требуется) нажимаю кнопку электросбрасывателя, тут же дублируя рычагом аварийного сброса. Освободившись от бомб, самолет взмывает на несколько метров вверх. На душе полегчало - самолет перестал быть пороховой бочкой. С высоты нам не видно, как взрывная волна опрокидывает в кюветы вражескую технику, как от осколочного дождя на шоссе остаются десятки вражеских трупов, как стонут и корчатся в предсмертной судороге фашистские завоеватели, но мы знаем, что это так. Лишь спустя некоторое время, специалисты из фотолаборатории по результатам дешифрирования снимков вынесут заключение: уничтожено или повреждено столько-то вражеских танков, автомашин и другой техники, но даже они не скажут, сколько мертвых врагов осталось там, где нанесен удар.

Дело сделано. Мы закрываем люки и ложимся на обратный курс, оставляя в районе цели облако дыма и пыли. Группа уходит со снижением. Скорость все больше нарастает, приближаясь к цифре 400. Надрывно воют работающие на полных оборотах моторы. Бегло осматриваюсь - как будто все на месте.

Голубая лента Днепра, промелькнувшая под нами, казалась нам краше и милее всех рек мира - за нею была территория, еще не занятая врагом. Идем на малой высоте. С высоты птичьего полета хорошо видно, как на северном берегу Днепра наши бойцы готовятся к обороне: углубляют траншеи, готовят позиции для артиллерии, связисты тянут провода. Некоторые солдаты, увидев на крыльях красные звезды, приветственно машут руками.

Самолеты, израсходовав часть горючего и освободившись от бомб, стали легкими и послущными. Обратный путь поэтому показался нам намного короче, чем при полете на цель. Зарулив на стоянку, мы горячо и долго обсуждали все эпизоды первого боевого вылета. И хотя мы в этом полете потерь не имели, некоторые самолеты получили серьезные повреждения. Дежурный по стоянке передал, чтобы летный состав прибыл на КП.

- А как ты думаешь, штурман, почему над целью не было истребителей противника? - спрашивает меня И. Рябов, когда мы направились к КП.

- А ты жалеешь об этом?

- Лучше, если бы их вообще не было.

- А не было их скорей всего потому, что наше появление для них явилось неожиданным. А встретиться с ними нам еще придется не раз и не два.

Когда летный состав собрался, командир полка сказал: "Поздравляю вас, товарищи, с успешным выполнением первой боевой задачи! А замечание у меня к вам, товарищи летчики, одно - не жмитесь вы так близко к своим ведущим в зоне зенитного огня. Вы этим затрудняете маневр группы и подвергаете себя большой опасности - быть сбитым".

Здесь же была поставлена новая боевая задача. Во второй половине дня полк совершил второй боевой вылет, который, как и первый, обошелся без потерь. Так началась наша боевая деятельность на фронте.

Не успел приземлиться последний пришедший с задания экипаж, как над аэродромом появился немецкий самолет, по-видимому, разведчик. "Не иначе, как за нами увязался, гад, - замечает только что покинувший кабину И. Ромахин. Теперь жди "гостей". Мы молча соглашаемся с ним. Шел он на высоте 2000-2500 метров. Самолет уже удалялся от аэродрома, когда наши зенитчики, догадались открыть огонь. Разрывы снарядов ложились далеко за хвостом самолета.

"Мазилы", - выругался кто-то в сердцах.