Григорий Евдокимов - 300 вылетов за линию фронта

В расчетной точке сбрасываю одну светящуюся бомбу. Через несколько секунд станция осветилась ярко-желтым светом. На путях - два эшелона. Ничего существенного не оказалось и на станции Барвенково. Впереди основной ориентир разведки - узловая станция Лозовая. По данным дневного авиаразведчика, станция плотно прикрывалась зенитным огнем. Решаем с Козловым фотографировать станцию с ходу, а затем, если позволит обстановка, повторным заходом - визуально. Чтобы не выпустить из поля зрения железную дорогу, снизились до 1200 метров. Над станцией Лозовая сбрасываю серией две фотографические бомбы. Мгновенные две вспышки, и в небе взметнулись огненные снопы - это вражеские прожектористы пытаются нащупать наш самолет. Пришлось на несколько минут покинуть станцию. Уходим южным курсом с набором высоты. Высота 3000 метров. "Разворот", - передал Козлову, и самолет послушно становится на обратный курс. Прожекторы погасли, и станция погрузилась в темноту. Идем со снижением, с приглушенными моторами. 2000, 1500 метров. Пора ...и две светящиеся бомбы отделяются от самолета. Стало светло, как днем - каждая бомба в миллион свечей. На станции 8 эшелонов. Два из них с паровозами. Вновь закачались в небе желтые щупальцы и потянулись к висевшим ярко-желтым "фонарям" (горят они 4-5 минут) разноцветные дорожки выпущенных с земли снарядов. Резким маневром Н. Козлов выводит самолет из зоны огня. Болотов тут же передает данные разведки на КП.

Над Харьковом в поиск нашего самолета включились все прожекторы Харьковской зоны (их было 10-12 штук). На какое-то мгновение им удалось поймать нас и весь огонь переключить на мечущийся в конусе света самолет. Ослепленный ярким светом летчик ввел самолет в такой немыслимый маневр, которому мог бы позавидовать и опытный истребитель. Затем самолет опустил нос и под крутым углом устремился к покрытой световыми бликами земле.

Когда световые пятна земли угрожающе увеличились в размерах, летчик стал выбирать штурвал. Многопудовая тяжесть, как мощным прессом, придавила тело к сиденью. На миг перед глазами поплыли друг за другом разноцветные круги, желтые, зеленые, синие...

А самолет, нырнув в черную пасть ночи, на максимальной скорости уходил из зоны огня в спасительную темноту. Сзади и выше еще долго вихрилась карусель из света и огня. "Пронесло!.." - мелькнуло в голове. Влетит же вам нынче, господа зенитчики, от своего начальства, что не смогли подбить так ярко освещенный самолет!

Краешком глаза замечаю - высота всего 400 метров. "Как живы-здоровы, братцы-кролики?!" - старается шуткой снять напряжение командир. Я молчу. Да и что отвечать, если в каждом почти полете случается такое. "Как чувствует себя наш практикант?" - обеспокоенный нашим молчанием продолжает он. "Немного помялись мы", - отвечает Болотов. "А практикант молчит. Похоже, не понравилось..."

Переживания переживаниями, а полет еще не закончен. Сообщаю летчику расчетный курс и время прибытия на конечный пункт маршрута. Радист передает данные разведки. Весело и ровно гудят моторы, словно чувствуют, что скоро самолет приземлится и им можно будет отдохнуть. В темной синеве неба мерцают золотые россыпи безучастных к нашему полету звезд. Справа по борту проплыла крестовина ниточек-дорог - это станция Купянск-узловая. Пять минут спустя стал виден наш маяк - три круга, два качания. Мигание навигационных огней (зеленый, красный, белый), и яркий луч прожектора ложится вдоль посадочной полосы. Вот колеса коснулись земли, и аэродром вновь погружается в темноту, только где-то на стоянке техник самолета условным светом ручного фонарика приглашает самолет на свое место.

Наконец, самолет зарулил, техник скрестил вверху руки и летчик выключил двигатели. Задание выполнено. Мы с Олегом отходим от самолета покурить. "Скажи честно, Гриша, неужели такая свистопляска бывает в каждом полете?!" спрашивает меня Олег... "Считай, что в каждом. Но ты особенно не переживай это ты сегодня летал практически "безработным" и тебе ничего не оставалось как переживать, а когда полетишь за штурмана - времени на переживание будет в обрез", - отвечаю ему. "Штурман, пошли на К.П", - слышу голос Н. Козлова. И мы шагаем вдоль стоянки, довольные результатом своего первого ночного полета на разведку.

Вскоре в одну из таких ночей не вернулся на аэродром экипаж командира звена лейтенанта В. А. Хахеля. Штурманом с ним летал лейтенант Н. И. Сидерко. Над станцией Лозовая самолет был схвачен прожекторами, и немецкие зенитчики здесь не промахнулись - самолет от прямого попадания крупнокалиберного снаряда развалился на части. Тяжело переживал эту потерю личный состав. Экипаж был слетан. Успел выполнить уже до полусотни самых различных боевых заданий. Очень молодые, скромные и простые ребята, они прочно вошли в нашу боевую семью. И вот их не стало. К чувству горечи примешивается чувство ненависти к врагу за все его злодеяния на нашей земле.