Григорий Евдокимов - 300 вылетов за линию фронта

На станцию мы прибыли рано утром. Никто нас не встретил. Узнав от местных жителей, что аэродром недалеко, мы отправились пешком. Было тихое июльское утро.

В лесу еще держались сумеречные тени. Вдруг тишину нарушил все нарастающий гул и вскоре над кромкой леса появился серебристый красавец моноплан. Мы остановились и, как по команде, подняли головы, провожая восхищенным взглядом скоростной бомбардировщик СБ, на котором нам предстояло летать. Полк был вооружен самолетами СБ конструкции Архангельского. Это был первый советский фронтовой бомбардировщик, цельнодюралевый, с хорошими аэродинамическими формами. Первый бомбардировщик с убирающимися шасси, с двумя моторами водяного охлаждения М-105 мощностью по 860 л. с., максимальной скоростью 424 километра в час, с дальностью полета до 1000 километров, бомбовой нагрузкой 500 килограммов. Боевое крещение самолет получил в Испании, где хорошо зарекомендовал себя. Экипаж самолета состоял из 3-х человек: летчика, штурмана и стрелка-радиста. Мы прибыли на должности штурманов, хотя именовались летчиками-наблюдателями. Мы долго ждали этой встречи. Допоздна засиживались за конспектами, сдавали зачеты, летали на учебных самолетах и жили мечтой о полетах на боевых машинах.

И вот мечта сбывается.

- Потопали, братцы, дальше, а то мы так и до вечера не доберемся, произнес все время молчавший до этого Белов. И мы продолжали путь.

За разговорами незаметно добрались до аэродрома. Снова конспекты, схемы, тренировки. И вот он первый полет на боевом самолете.

Эти 60 минут полета, которые я провел не как курсант, а как равноправный член экипажа, запомнились мне надолго. Но летать приходилось мало - сказывалась нехватка самолетов.

Наступил октябрь, а с ним и холода. Уже в первую декаду месяца снегу намело столько, что мы еле успевали его отгребать. В один из таких дней, когда я очищал снег возле общежития, ко мне подошел Синьков. Лицо его сияло.

- Бросай свою лопату и пляши, - выпалил он мне одним духом. "Наверное письмо из дома?" - подумал я. Прикуривая папиросу, он продолжал: "Пляши, пляши - не пожалеешь". Пришлось притопнуть сапогами о мерзлую землю.

"Тебя, меня, Антонова и Ярунина направляют в 55-й бомбардировочный полк, который базируется на Востоке".

Радости нашей не было предела. Наконец-то нас направляют в строевую часть. На другой же день к вечеру мы прибыли к месту назначения. После невзрачной станции город нас очаровал: небольшой, зеленый, уютный. Штаб полка располагался недалеко от аэродрома. Принял нас заместитель командира полка майор К. С. Дубинкин и тут же распределил по эскадрильям. Антонов и Ярунин остались в городе, а нас с Синьковым направили в 1-ю эскадрилью капитана Орлова, которая располагалась в 10-12 километрах от города. Дубинкин далее рассказал нам, что полк был сформирован в 1938 году, на базе эскадрильи, летавшей на самолетах Р-5.

Аэродром не имел твердого покрытия и представлял обширное поле с густым травяным покровом. Летом же, в период интенсивных полетов, самолеты своими колесами при взлете и посадке начисто выбивали траву, оставляя шлейф коричневой пыли.

Я был очень доволен, что попал в одну эскадрилью с Синьковым, с которым мы крепко подружились еще в училище. Даже кровати в училище стояли рядом. В классе, на аэродроме, на тренажере, в кино - мы всегда старались быть вместе. Он тоже, как и я, прибыл в училище из деревни и это нас сближало. Оба трудно и долго привыкали к строгим армейским порядкам. В авиацию и он, и я прибыли по призванию и часто спорили о ее будущем.

Поселили нас у одной пожилой женщины, потерявшей мужа в гражданскую войну. Относилась она к нам по-матерински, называя "сыночки". И когда бы мы ни вернулись, на столе для нас стояло свежее молоко.

Меня включили в экипаж летчика Ивана Ромахина, а Ивана - в экипаж Степана Стефаненко. И Ромахин и Стефаненко входили в одно звено. Командиром звена был лейтенант П. И. Компаниец. Мы много летали, отрабатывая групповую слетанность, приемы бомбометания на авиаполигоне, стрельбу по воздушным и наземным мишеням. К июню 1941 года мы полностью закончили подготовку к полетам днем в простых метеоусловиях. В июле наше звено планировалось в отпуск, чтобы с августа приступить к полетам в сложных метеоусловиях и ночью.

Но немецкое командование рассудило иначе. Утро 22 июня выдалось солнечным и ясным. После завтрака мы с Ваней поехали в город. Я в составе футбольной команды должен был играть на первенство эскадрилий, а друг мой ехал просто так - "поболеть" за меня и эскадрилью. Вернулись мы в 12 или 13 часов. Не прошло и часа, как по селу раздались звуки сирены - сигнал боевой тревоги. Боевые тревоги объявлялись часто, и мы как-то привыкли к ним. Мы не сомневались, что тревога будет учебной и на этот раз. По сигналу тревоги летный состав собирался в штабе, а технический состав обязан был прибыть на стоянки и готовить самолеты к боевому вылету. Так было и на этот раз.