Наталья Рапопорт - То ли быль, то ли небыль

Гердт недаром писал о Никитиных: «…Потом, например, меня возвышает их культурность. Да. Да. Культурность во всем – в облике, в манере держаться…»

И тут же со свойственным ему юмором сознавался: «Я глубоко пристрастен к Сергею и Татьяне Никитиным. Мы давно близки не только по стремлению к художественному, но и по человеческому существованию. Так что верить мне не очень-то надо…»

Я тоже глубоко пристрастна к Татьяне и Сергею – наверное, это просвечивает и сквозь мои записки. Но вы все-таки мне верьте. Так много пережито вместе и прекрасных минут, и длинных тяжелых дней. Смерть Сахарова, смерть Гердта, смерть Окуджавы – как-то так случалось, что через эти несчастья мы проходили вместе.

Смерть Зямы… Сообщила мне о ней Татьяна – Никитины в это время были в Америке, у Саши. Таня и Сережа потеряли одного из ближайших своих друзей, и я понимала, как рвутся сейчас их души за океан, в Москву… В моей жизни Гердты тоже играли очень важную роль, возможно, и не подозревая об этом. Смерть Зямы была и для меня огромным личным горем. Я полетела к Никитиным в Калифорнию, чтобы в эти дни быть с ними рядом…

И совсем уж по невероятному стечению обстоятельств мы с Татьяной оказались вместе, когда умер Окуджава. Я была на конференции в Швейцарии; воспользовавшись случаем, навестила своих итальянских коллег и на несколько дней заехала к Татьяне. Накануне отлета обратно в Америку я позвонила Володе, чтобы встречал. Мы долго договаривались и почти уже распрощались, когда он вдруг сказал:

– Знаешь, только что звонил Гришка из Сан-Франциско, у них там говорят, что умер Окуджава…

Очень хотелось думать, что это всего лишь нелепый слух. Звонить кому-нибудь в Европе было уже поздно, и до утра мы жили надеждой. Утром все подтвердилось…

Булат пережил Зяму меньше, чем на год. Не будет больше «божественных суббот». Ушла эпоха – та эпоха, в которой жили мой папа и Сахаров, Даниэль и Канели, Окуджава и Гердт. Моя эпоха…

Лина Штерн была арестована в 1948 году по делу Еврейского Антифашистского Комитета. Она – одна из немногих, кто не был расстрелян 12 августа 1952 года.

Среди перечисленных в правительственном сообщении врачей-убийц подавляющее большинство были евреями, что подлило дополнительного масла в уже ярко пылающий огонь антисемитизма.

В те годы иметь родственников за границей считалось чуть ли не государственным преступлением и было крайне опасно.

Эпикриз – окончательный диагноз, заключение.

Грануляционная ткань – богатая сосудами и молодыми клетками соединительная ткань; образуется при заживлении ран или вокруг участков некроза (омертвевшей ткани), с последующим образованием рубца.

Кардиомиопатия – хроническое прогрессирующее заболевание сердечной мышцы, характеризуемое мышечной слабостью и атрофией мышцы.

Нозология – учение о болезнях, их классификации и номенклатуре.

Многозначное еврейское восклицание. В данном контексте: Несчастная коммуна!

События, о которых вы сейчас прочитаете, известны мне из воспоминаний моего отца, бывшего их участником (его мемуары о деле Клюевой и Роскина опубликованы в первом номере журнала «Наука и жизнь» за 1988 год, страницы 101–111).

Подробности о гибели Плетнева можно найти в книге моего отца Якова Львовича Рапопорта «На рубеже двух эпох – дело врачей 1953 года», издательство «Книга», 1988, с. 16–17.

Курский Дмитрий Иванович: с 1918 по 1928 год – нарком юстиции и председатель Ревизионной комиссии партии большевиков; с 1928 по 1932 год – полпред в Италии.

Подробности о гибели Фрунзе можно найти также в книге моего отца «На рубеже двух эпох – дело врачей 1953 года». А в литературную форму эту историю облек Борис Пильняк в «Повести о непогашенной луне», за что и поплатился головой.

Вовси Мирон Семенович – выдающийся советский врач, главный терапевт Советской Армии, объявленный впоследствии в «деле врачей» 1953 года руководителем шпионской клики и главным «врачом-вредителем».

Тут Ирина ошиблась. Это оказался как раз тот случай, что Ирина и признала всего через несколько лет.

Жене Синявского, Розановой.

Собака Алик была названа в честь Александра Гинзбурга, который почему-то совершенно не пришел от этого в восторг. А тезкой кота был Лазарь Моисеевич Каганович.