Владимир Сашонко - Коломяжский ипподром

В середине июля, после первых сражений с японцами, русские войска располагались двумя группами. Южная группа Маньчжурской армии, к югу от станции Дашичао, находилась под непосредственным руководством Куропаткина. Все войска, расположенные против армии Куроки, нацелившейся из района Фанызяпудзе – Танадзы на Ляоян и значительно приблизившейся к нему, составляли Восточную группу.

Обе стороны готовились к генеральному сражению.

Русские войска на всех направлениях возводили укрепления, в том числе и на подступах к Ляояну, где ожидались главные события. Шла перегруппировка войск для «постепенного наступления против Куроки». Бои носили локальный характер.

Пробыв несколько дней в Дашичао, Попов избрал затем своим основным местопребыванием Ляоян, откуда удобнее было выезжать на оба фронта: по железной дороге – на Южный и конным порядком – на Восточный. Кроме того, в Ляоян постоянно поступала оперативная информация из войск, там имелась надежная телеграфная связь с Петербургом и Москвой.

Николай Евграфович ежедневно отправлял в «Русь» информации по телеграфу, иногда даже две и три за день. Они печатались на первой полосе крупным шрифтом, наряду с официальными сводками из штаба главнокомандующего и сообщениями других корреспондентов газеты с театра военных действий: П. Орловца (П. П. Дудорова), В. Козлова, М. Черниховского, М. Глинки, фон Иессена, Г. Эрастова. Почтой он высылал развернутые корреспонденции, доходившие до Петербурга приблизительно через месяц. Они публиковались на внутренних полосах газеты под рубрикой «Письма корреспондента». Письмо первое, второе и так далее.

«Приехал в Ляоян, чтобы направиться на восточный фронт...» – телеграфировал Попов 8 июля.

«Сегодня вернулся из восточного отряда, – сообщал он шесть дней спустя. – Там все спокойно. Японцы расположены против нас. Мы стоим в выжидательном положении».

И сразу же устремился в Дашичао, где военные действия неожиданно активизировались. Японцы пытались прорваться на одном из участков к северу и предприняли штыковую атаку.

Николай Евграфович подоспел вовремя. Он видел собственными глазами, как захлебнулась эта атака, когда в ответ на нее русские также ударили в штыки. Обе стороны понесли тяжелые потери, но прорвать нашу позицию японцам не удалось.

Попова, как истинно военного корреспондента, интересовали, однако, не только героика, не только ход и исход событий. Со знанием дела, пристально вглядываясь во все, что свидетельствовало бы о творческом подходе к решению боевых задач, а также в то, что мешало этому, писал он свои статьи и корреспонденции.

Там же, под Дашичао, он с удовлетворением отметил и сразу телеграфировал об этом в редакцию, что наша артиллерия впервые применила перекидной огонь. Орудия заняли позиции за сопкой, а «приказания посылались с высшей точки сопки по телефону». Преимущества такого метода ведения огня были совершенно очевидны: и меткость большая, и потери в людях меньшие, и моральное воздействие на врага, расстреливаемого из невидимых ему пушек, значительное.

Потом он еще не раз будет обращаться к этой теме, доказывая большие преимущества ведения огня, как это позже стало называться, с закрытых позиций.

«Поведение наших войск во весь день боя было изумительно по храбрости и стойкости, – подчеркивалось в телеграмме Попова из-под Дашичао. – Сражение не было проиграно, мы ничего не уступили до конца и отступили потому, что было выяснено огромное превосходство неприятельских сил. Оказывается, японцы успели к 11 июля сосредоточить против нас не менее семи дивизий. Наш фронт был очень растянут, приходилось ожидать нападения отовсюду...»

Конечно же, мотивировки эти исходили не от Попова: такова была официальная точка зрения штаба главнокомандующего, которую он лишь повторял. А что касается стойкости войск и того, что «мы ничего не уступили до конца», в этом не было ни малейшего преувеличения или казенного бодрячества.

Десятилетия спустя военные историки с высоты минувших лет проанализируют те события и скажут свое веское слово. Они подчеркнут, что план своих ближайших действий Куропаткин строил на весьма сомнительных данных о противнике, представленных ему разведывательным отделением штаба, который преувеличивал силы японцев вдвое.

Имея перевес в силах, Куропаткин опасался, однако, обхода левого фланга Южной группы и решил в случае перехода японцев в наступление очистить Инкоу и Дашичао и отвести войска группы к Хайчену, что он и поспешил проделать, как только завязался бой. Это, по мнению главнокомандующего, приводило дивизии к более сосредоточенному расположению и в то же время отвлекало японские войска от Порт-Артура на один переход, а кроме того, давало выигрыш во времени для сосредоточения прибывающего в Ляоян 17-го армейского корпуса. Только после этого, считал Куропаткин, представится возможность принять генеральное сражение.