Алексей Федоров - В небе - пикировщики !

Но на следующий день все планы были нарушены. 3 августовские дни нередкими были дневные налеты разведчиков противника, не брезговавших беспорядочной бомбардировкой городских кварталов. Поэтому ПВО столицы находилась в полной боевой готовности.

Прошло четыре минуты, как позади остались Люберцы, и в тот самый момент, когда самолет лег на курс плановой аэрофотосъемки, стрелок-радист доложил:

Из центра города батарея зенитной артиллерии открыла огонь. Сзади внизу видно большое количество разрывов...

Покачиваю крыльями. Штурман выпускает две зеленые ракеты. Однако сигнал "Я - свой самолет",- тонет в набегающих на курс разрывах снарядов. Лишь две минуты удается удерживать заданные скорость, курс и высоту. Затем приходится прибегнуть к противозенитному маневру. Опасность быть сбитым своими же зенитчиками угрожающе нарастает. Прямо над нами - смертоносное облако разорвавшегося по курсу снаряда крупного калибра. Огонь все более уплотняется. Машину начинает бросать из стороны в сторону. Штурман нервно докладывает:

- Вижу до сорока разрывов... Появились пробоины в фюзеляже и в плоскостях...

- Повторить сигнал "Я - свой самолет",- приказываю и бросаю машину в крутое пикирование.

И когда навстречу, все увеличиваясь в размерах, уже набегают перелески и дома, перехожу на бреющий полет. Вот и подступы к аэродрому...

Но курс перекрещивают падающие прямо сверху трассы двух пулеметных очередей: четыре истребителя ЛаГГ-3 берут нашу машину в клещи, сигналя: "Следовать за нами!" Приподнявшийся из своей кабины стрелок-радист показывает на красные звезды на фюзеляже нашей машины. Однако постреливание из пулеметов вдоль нашего курса продолжается.

Делать нечего: отдаемся на милость конвоя, который приводит нас на полевой аэродром. Когда самолет приземлился, на летном поле нас окружила группа автоматчиков. Выходим, с недоумением озираясь по сторонам. И только тут раздалась команда знакомого мне командира истребительного авиаполка:

- Отставить!

Вместе с ним осматриваем самолет. Двадцать девять пробоин. Из них семь - в угрожающей близости к жизненно важным агрегатам машины. Вскоре дежурный по КП встревоженно докладывает:

- Товарищ майор, генерал Громадин лично требует вас к телефону.

- Как машина? Как экипаж? - резко звучат вопросы генерала.

- Можем перелететь на свой аэродром. Самолет исправен, хотя и имеется больше двух десятков пробоин. Товарищ генерал, разрешите выполнить эту задачу на У-два, с трехсотметровой высоты, в противном случае наш бомбардировщик и впредь будут принимать за фашистского разведчика "мессершмитт-сто десять".

- Ну что ж, согласен! Но вы-то и впрямь готовы это сделать?

- Так точно!

- Ну, добро! Возвращайтесь на свой аэродром. Самолет подготовят, а уж я "уговорю" зенитчиков на этот раз помолчать...

На другой день встретились с генералом Громадиным в штабе ВВС. Вошедший во время нашего разговора полковник Александр Саввич Шадский ткнул в меня пальцем, рассмеялся:

- Это он, товарищ генерал, сбил с толку вчера наших зенитчиков и истребителей, а нас загнал в бомбоубежище.

После паузы генерал ответил:

- Н-да... А стреляют-то наши все-таки плоховато..,

Особое задание

Вскоре мне привелось познакомиться с известным полярным летчиком Героем Советского Союза М. В. Водопьяновым. Он уже стал генералом, хотя одет был почему-то в свою прежнюю морскую форму. Командовал он дивизией бомбардировщиков дальнего действия.

- Теперь, майор, будешь работать у меня,- сказал Михаил Васильевич.- Тебе придется возглавить группу специального назначения, формируемую из самолетов устаревших типов.

- Товарищ генерал, на что они, тихоходы эти, теперь годны?!

- Это сложное дело,- продолжал он, не обратив внимания на мой вопрос.- Так что малость придется подучиться...

И 1 сентября 1941 года для меня, почти так же, как и для всех школьников и студентов, начался новый учебный год - подготовка к выполнению особого задания. Вся группа специального назначения состояла из разнотипных самолетов. На одном из подмосковных аэродромов были собраны двухмоторные бомбардировщики СБ и ДБ-3. Сюда же прибыли и безнадежно устаревшие к тому времени бомбардировщики ТБ-3 - тяжелые и угловатые. Ни дать ни взять - летающие мишени!

Начали съезжаться летчики, штурманы, техники, прибористы, вооруженцы и специалисты радиодела. Вскоре приступили к освоению ныне никого не удивляющего, но тогда казавшегося очень сложным радионаведения. В течение недели на ТБ-3 были переоборудованы пилотские кабины. В них установили радиоприемники, сблокированные с системой рулевого управления. Все остальное внутреннее убранство было демонтировано. Внутрисамолетное пространство максимально освобождалось для заполнения взрывчаткой.