Михаил Ширвиндт - Мемуары двоечника

Накануне мы с другими абитуриентами распределили шпаргалки. Договорились, как будем их передавать, и т. д. Шпаргалки эти были маленькой темненькой фотокопией обычной страницы, и, чтобы разглядеть слова, приходилось подносить «фотокарточку» к самым глазам.

В общем, сели писать во всеоружии! Из предложенных тем моей «шпоре» соответствовала одна: «Ленин в произведениях Маяковского и Горького». И я стал писать, вернее, списывать.

Письмо Саши и вердикт Папы

Сдюжил худо-бедно, и для страховки дал Ляле Бероевой проверить (Ляля была дочкой Бероева и готовилась стать через пару лет мамой Бероева). Ляля нашла каких-то двенадцать жалких ошибок. Дал незнакомому парню — он нашел всего три (неуч!). Когда мы сочинения сдали (сдавали без подписи, чтобы нельзя было определить, где чье), ко мне подошла прекрасная Алла, библиотекарь института (блат), и спросила, с каких слов начинается мой опус. Я ответил. Через два дня результат — «3»! Позже Алла призналась, что шестнадцать ошибок она исправила, но четыре все-таки оставила «для достоверности».

Но «3» — это плохо! Даже с моим четверочным аттестатом этого мало. К тому же рассчитывать на хорошие оценки по истории и литературе я не мог.

В общем, с тяжелым сердцем я взялся за историю… Поняв, что за три дня двадцать столетий не осилить, я впал в отчаяние! И тут позвонил мой товарищ по несчастью Толя Дудник:

— Под диким секретом сказали, что если идешь на двойку, то спросят дополнительным вопросом: «Восстание Болотникова»!

Кто сказал? Кому? По какому секрету? Неважно… Главное, это мой случай!

Забросив тома учебников и энциклопедий, я стал учить «Болотникова»!

К утру я знал про него все! От того, как рос маленький Ванятка, и до трагической кончины, когда Иван Болотников был сослан в Каргополь, ослеплен и утоплен в проруби. Я мог на карте начертить все передвижения его войска, а заодно выучил биографию Василия Шуйского и «смежников» Ивана Болотникова: Пугачева и Разина!

С легким сердцем я вытягивал экзаменационный билет… Отчеканил:

— Билет № 17, — и пошел готовиться.

Какие там вопросы — мне было неважно. Я знал, что «пойду на двойку», и меня спросят про моего родного Ванятку! Тем не менее взглянув в карточку, я лишился дара речи! «Вопрос № 1 — Восстание Болотникова». Такое случается раз в жизни! Все! Дело сделано!

Второй вопрос уже неважен. Да и звучал он как-то странно: «СССР в годы пятилеток». К Болотникову мне готовиться было не надо, и я сосредоточился на пятилетках. И вдруг, как озарение, родилась концепция! Я набросал на бумажке какие-то цифры и пошел отвечать.

Педагог, принимающий экзамен, не был знаком с моей биографией, поэтому смотрел на меня влюбленными глазами, думая, что российское историческое общество теряет в моем лице великого исследователя, и все это ради эфемерной актерской славы! Ах!

А я пел соловьем!

— Московские ратные люди преследовали Ивана Исаевича до деревни Заборья, где верный Лжедмитрию воевода смог снова укрепиться…

— Достаточно, — прошептал педагог. — Прекрасно!

— Подождите! — горячился я. — Давайте я покажу вам на карте!

— Не утруждайте себя, спасибо! Давайте второй вопрос.

Концепция заключалась в том, что «размягченный» Болотниковым педагог проглотит ту тарабарщину, которую я собирался нести, отвечая про пятилетки. И сработало!

Я забросал его цифрами! Выглядело это примерно так:

— Давайте не будем говорить лозунгами и общими фразами, — начал я. — Давайте поговорим языком цифр. Возьмем, например, Тамбовскую губернию. 1918 год: производство обуви на душу населения составляло 0,02 пары. Год 1934 — уже 1,4! А 1959 — 11! Теперь сахарная свекла и Кубань. С 1922 по 1963 производство выросло на 165 %! Фосфаты — Соликамск: за три пятилетки добыча повысилась…

— Достаточно! — воскликнул потрясенный учитель. — Пять!

Пять!!! Я не мог поверить! Вот так, своим умом, я заработал первую пятерку в своей жизни!

Шансы на проходной балл стали повышаться!

Оставалась устная литература… Тут — только шпаргалки!

На экзамен я вошел, шурша килограммами бумажек, рассованных в каждую «щелку» одежды.

Вытянул билет и сел. Первый вопрос: «Базаров — лишний человек». Есть такая шпора!

Вопрос второй — шок! — «Образ Ленина в советской драматургии». Такой темы у меня и близко не было!

Я стал судорожно озираться в поисках спасения. Через стол сидела Ляля Бероева.