В. Огарков: Демидовы. Их жизнь и деятельность

И в таком младенческом состоянии было горное дело у нас в то время, когда оно за собою имело в Европе целые столетия. Поневоле приходилось металлы привозить из-за границы и даже железо и сталь русские чуть не до конца XVII века не переставали получать из Швеции (свейское железо), что представляло большие неудобства, особенно во время войны с этим государством, когда эти металлы значительно поднимались в цене и провоз их через границу затруднялся.

Петр I, в своей борьбе со Швецией, испытывал большой недостаток в металлах: известно, что он переливал даже церковные колокола на пушки, чем немало способствовал утверждению за собой в народе названия “антихриста”. Царь поневоле должен был обратить внимание на горное дело, получившее для него такую большую важность. Пришлось, конечно, и здесь обратиться к Европе. Не рассчитывая на доморощенные знания и предприимчивость, Петр выписал из-за границы “рудознатных” мастеров и специалистов по горнозаводскому делу. В числе их был и знаменитый Геннин – основатель заводского дела в Олонецком крае, работавший на Урале, – человек большой энергии и знания.

Но “случайная” встреча Петра с Демидовым поставила вопрос о горном деле на иную почву: она дала толчок частной предприимчивости и послужила причиною к основанию и развитию, – правда, на счет государства и путем больших жертв, – многих заводов в России.

“Случайные” встречи и “случайные” люди играли большую роль в русской истории, как, впрочем, и в истории других малокультурных народов. Известно, что и при Петре I были эти “случайные” люди: “безродный баловень счастья”, могущественный князь Меншиков, человек корыстолюбивый и жестокий, но громадных способностей, был, как известно, возвышен из пирожников; Шафиров и некоторые другие сподвижники царя были людьми низкого звания. Но между “случайными” людьми при Петре I и такими же, например, в царствование Екатерины II – была существенная разница. Между тем, как петровские любимцы редко не оправдывали своими способностями доверия царя и, в случае проступков, многие из них получали суровое возмездие, – при Екатерине II в вершители судеб государства попадали люди совершенно ничтожные в умственном отношении, и послабления государыни делали их безнравственные качества особенно вредными государству.

Такими “случайными” способными людьми при Петре были и оказавшие громадные услуги горному делу в России два тульских кузнеца, Никита и сын его Акинфий Антуфьевы – родоначальники знаменитой горнозаводской “династии” Демидовых, близкие потомки которых были известны всей Европе по своему громадному богатству, мотовству и чудачествам. Правнук тульского кузнеца Акинфия, “великолепный” князь Сан-Донато, Анатолий, был женат на родной племяннице Наполеона I графине Матильде де Монфор. История Демидовых, начинающаяся грубым кузнецом, работавшим у хозяина за алтын в неделю, и кончающаяся князьями Сан-Донато, обладателями миллионных доходов, собственниками неоценимых коллекций художественных предметов и владельцами роскошного поместья Медичисов-Пратолино, – могла бы быть интересным сюжетом для какой-нибудь романтической легенды или фантастической сказки.

О детстве Никиты (родился в 1656 году) и Акинфия (родился в 1678 году) Демидовых мы не имеем сведений: история застает их уже взрослыми людьми. Мы знаем только, что отец Никиты, Демид Григорьевич Антуфьев, был крестьянин деревни Павшиной, около Тулы, и переселился в город для занятия кузнечною работою; известно еще, что Никита остался малолетним после отца и очень любил свою старую мать, которой, по рассказу Бантыша-Каменского, послал первые 5 алтын, заработанные в Туле, – за то, что “поила и кормила его”. Но мы можем предполагать, что детство будущих богачей прошло в суровых лишениях и тяжелом труде, так как только при подобных обстоятельствах могли выработаться такой могучий характер и та энергия в преследовании раз намеченной цели, какие мы встречаем у Акинфия.

В ту эпоху, когда начали свою деятельность первые Демидовы, ни в общественную жизнь, ни в редкие на ту пору на Руси школы не проникали те начала гуманности, которые составляют достояние последнего времени и осуществятся вполне, может быть, только в далеком будущем. Это был век жестоких нравов, суровых характеров и беспощадного отношения к тем, кто считался виновным и не мог спастись “протекциею”. Самым ярким воплощением этих свойств эпохи является величаво ужасная в своих проявлениях личность Петра. Многочисленные процессы по “слову и делу” показывают, до чего тогда мало ценилась жизнь человека и какими средствами каралась его “злая воля”. И нам теперь кажутся даже невероятными эти случаи, когда люди, зная, что их ждет, и как бы презирая физические страдания, все-таки кричали страшное “слово и дело”. Застенки лютого Преображенского приказа, где действовали такие люди, как князь Ромодановский и впоследствии Андрей Иванович Ушаков, – были слишком плохою школою для развития гуманных чувств. Понятно, что и первые Демидовы были плотью от плоти и костью от кости тогдашнего общества. По крайней мере, как мы увидим впоследствии, такими рисуют их имеющиеся у нас данные.