В. Огарков - Демидовы. Их жизнь и деятельность

– Моей или твоей работы, Никитич? – спросила партнера с двусмысленной улыбкой императрица.

– Мы все твои, матушка-государыня, – уклончиво, но ловко ответил Демидов, – и я твой, и все мое – твое!

Государыня и придворные рассмеялись.

Но недолго пришлось Демидову чеканить монету и “воровски” добывать серебро. Один из участников в этих работах, Трегер, служивший у Акинфия Никитича штейгером, сбежал, – и предприимчивый монетчик, опасаясь доноса, поспешил сообщить императрице Елизавете об открытых им рудных богатствах, прося ее прислать освидетельствовать прииски.

В 1745 году прибыл на Колывано-Воскресенские заводы опытный в горном деле бригадир Беер. Плавка серебра была начата под его наблюдением, а приказчики Демидова устранены. И в декабре того же года Беер привез в Петербург 44 пуда алтайского золотистого серебра. Из этого серебра, как из “первоприобретенного”, сделали раку для мощей св. Александра Невского. В 1747 году Колывано-Воскресенские заводы были совсем взяты в Кабинет от Демидовых и наследникам Акинфия уплачена за них крупная сумма.

Но открытие рудников благородных металлов и выплавка серебра были уже последними подвигами Акинфия Никитича, получившего “за размножение заводов” чин действительного статского советника, и его жизненный путь приближался к закату.

Резюмируем же здесь все то, что знаем об этом человеке, самом знаменитом из Демидовых. Громадное значение его в истории горного дела в России несомненно: он это дело, так сказать, основал, прочною ногою поставил в наиболее важном по горным богатствам районе – на Урале. Его заводы были хорошею школою для изучения дела населением и последующими предпринимателями, а раньше мы уже видели, что они дали несомненно толчок и кустарным производствам, которыми теперь питаются десятки тысяч уральских жителей. Счастье и умение Демидова вызвало большое число подражателей, соблазнившихся его колоссальным успехом, и многие из этих подражателей, в свою очередь, оказали немало услуг горному делу. Акинфий построил 17 заводов, открыл большое количество рудных месторождений и устроил немало рудников. Он первый (по крайней мере в значительных количествах) начал в России плавить медь, и до сих пор у его потомков хранится медный стол, сделанный из первой добытой на Урале и в Сибири меди. Многие из изделий его заводов были высоких качеств. И наконец, тому же Акинфию мы обязаны открытием богатых алтайских серебряных рудников и началом плавки серебра на Алтае (если не он первый начал его добывать вообще в России). Все это он мог сделать только потому, что сам был когда-то кузнецом и знал в совершенстве заводскую работу, а также и потому, что обладал громадною силою воли и редкою в тогдашней Руси предприимчивостью. Нужно, конечно, не забывать и того, что судьба дала ему в руки громадную рабочую силу в лице крепостных и приписных крестьян.

О предприимчивости Акинфия секретарь саксонского посольства Пецольт, между прочим, сообщает следующее: заводчик хотел пуститься в гигантское финансовое предприятие и предлагал казне уплачивать всю подушную подать прямо от себя, с тем, однако, чтобы ему уступили все солеварни, даже те, которыми издавна владел род Строгановых, и чтобы продажная цена соли была несколько возвышена. Вероятно, этот откуп податей и соли представил бы новую яркую картину распорядительности Акинфия и его крутых расправ, но предложение заводчика, не довольствовавшегося своим громадным богатством и желавшего его приумножить взятием в железные лапы всей России, было отвергнуто.

Акинфий обладал недюжинным умом, что видно из всех его распоряжений, а также из сохранившихся писем. О характере его мы имели уже случай говорить: это был один из редких характеров по своей цельности и жесткости. В груди Акинфия билось “железное” сердце: жизнь и страдания подвластных Демидову и окружавших людей были для него пустым звуком. Он был горд, властолюбив, не выносил подчинения и притом, как сказано, обладал необычайной энергией. Все эти свойства Демидова обнаружились в его распре с сильным противником – Татищевым. Почти перед своею смертью Акинфий взял окончательно верх над знаменитым историком и усмирителем башкирских восстаний: Елизавета именным указом строго воспретила “чинить обиды” Демидову, изъяла его из ведения Татищева и приказала о заводчике доносить прямо себе, “ибо Демидов (говорилось в указе) в собственной нашей протекции и защищении содержаться имеет”.