Борис Сичкин - Мы смеёмся, чтобы не сойти с ума

Итак, год рождения я уточнил — 1922. Осталось выяснить месяц и день. Я влез с головой в гороскоп и начал соображать. Январь месяц — Козерог. Что общего у меня с козерогом? Январь отпал. Февраль — Водолей. В Союзе я в буфетах всегда пил водку, смешанную с водой. Устал я от воды, я даже спирт не размешивал с водой. Февраль — Водолей исключается. Март — Рыба, к рыбам у меня какая-то жалость. Кроме этого, я никогда ни у кого не был на крючке. Апрель — Овен. Овен — это овца. Да что вы, смеетесь, овечку нашли. Май — Телец. Я не люблю доить, и меня не подоишь. Июнь — Близнецы. Я не против двоих, считаю, что это делать надо, но с промежутком во времени. Июль — Рак. Я никогда в своей жизни не полз назад, а всю жизнь вместе со всей страной шел только вперед! Август — Лев. Лев — это другое дело, и внешне я похож на него, и по внутренним качествам. Кроме того Лев — это август, родители мои — одесситы, следовательно, люди мыслящие, им, конечно, было удобней, чтобы их сын родился в эту пору, когда все овощи и фрукты есть и стоят вдвое дешевле. Но мне могут опять задать вопрос: «Как это можно так точно рассчитать?». Честно говоря, я устал от этих вопросов, но, тем не менее, отвечу: «Если бы мои родители не могли решить такой пустяк, то какие же они одесситы?».

Что касается дня моего рождения, то тут было просто. Мой сын Емельян родился 14 августа, этот день мы широко отмечаем, а на следующий день идет похмелка, и я тут, как тут.

Я хочу поблагодарить всех, кто создал условия для написания книги. Я благодарен Богу за то, что он дал мне чувство юмора и оптимизма, я благодарен маме и папе за тяжелое детство, я благодарен Московскому ОБХСС и Тамбовской прокуратуре за сфабрикованное уголовное дело, которое расследовалось семь лет, из которых я без всякой причины просидел в Тамбовской тюрьме один год и две недели, я благодарен Адольфу Гитлеру за развязывание и проигрыш Отечественной войны, я благодарен Сталину за счастливое детство, я благодарен начальнику Московского ОВИРа за то, что он дал мне возможность в 1979 году покинуть любимую родину.

Говорят, рассеянность — это сверхсосредоточение. Дирижер Натан Рахлин перед тем, как сесть в трамвай, всегда снимал галоши. Он был настолько сосредоточен, что трамвай у него ассоциировался с собственным домом. У него пол зарплаты уходило на галоши.

Натан Рахлин был рассеянным, а вот у артиста Москонцерта Александра Вернера был склероз, но какой! Я говорю Александру Вернеру:

— А что, если назвать программу «Когда зажгутся фонари?»

Проходит ровно две минуты и Александр Вернер подзывает меня и говорит:

— Борис, я сейчас подумал и, по-моему, придумал название для новой эстрадной программы — «Когда зажгутся фонари». А?.. Вот так я всегда. Когда надо, я сосредоточусь и обязательно найду изюминку. Ну, как вам нравится?

— Очень нравится, — отвечаю я.

И так всегда. Он убежден, родной маразматик, что именно он это придумал. И так много лет. И не надо пытаться его переубеждать.

Эдуард Смольный обладает гениальной памятью, но если он услышит какой-нибудь интересный рассказ, то со временем начнет рассказывать это в присутствии человека, который это рассказывал. Он рассказывает и верит, что это произошло с ним.

У меня в Союзе есть товарищ, который обладает огромным количеством достоинств: он талантлив, с большим чувством юмора, умный, щедрый и т.д. Но у него есть один недостаток. Он в обществе должен быть номер один, и если на кого-нибудь обращают больше внимания, чем на него, то он делается грустным и ужасно серьезным. Во время застолья люди хотят веселиться, и тот, кто рассказывает смешные истории, анекдоты, острит, тот и является душой застолья. Мой товарищ этого очень не любит, и всегда в таких случаях поднимает бокал и произносит такой тост (так как я слышал этот тост много раз, то воспроизвожу его слово в слово):

«Друзья мои, как-то моя мать сказала мне: «В эту ночь мне приснились крысы, я чувствую, что что-то с отцом произошло». Отец мой сидел в это время в ГУЛАГе. Мы поехали с матерью в Сибирь к отцу. С трудом добрались до его лагеря и узнали, что отец погиб. (Пауза). Так вот, я всегда вспоминаю слова своего отца, который мне говорил: «Слушай сынок, если у человека есть четыре друга, которые могут поднять его гроб, когда он умрет, и вынести его ногами вперед, то он — самый счастливый человек. У меня есть такие четыре друга, которые вынесут мой гроб ногами вперед, когда я умру». Так вот, друзья мои, давайте выпьем этот бокал за то, чтобы у нас нашлось при жизни четыре друга, которые поднимут наш гроб, когда мы умрем, и вынесут нас ногами вперед. За дружбу!»