Пётр Мельников - Залпы с берега

— Щелин, Козлов, Гречин, Рожков, — добавил Пономарев, — всех этих мастеров у нас на батарее знают и чтут.

— А с такелажными работами тоже своими силами обошлись? — поинтересовался я, зная, что здесь нужны особенно квалифицированные специалисты.

— Нет, — покачал головой комиссар, — тут без помощи не получилось. Восемь такелажников вызывали — из Кронштадта и даже из Питера. А остальное все руками красногорцев сделано.

— Сколько же суток вся работа заняла?

— Сегодня закончили. Значит, восемнадцать суток. А Военный совет флота отвел нам на это сорок восемь дней. На целый месяц перевыполнили! До войны ни один инженер в такое не поверил бы. Знаете, товарищ Мельников, — заключил Кудзиев, — такие силы в людях война открыла, просто чудо!

С документами мы засиделись за полночь.

Иван Яковлевич Макаров был представлен к ордену Красной Звезды, комендоры П. Туркин, И. Кузнецов, И. Волков, Н. Михайличенко, С. Прокофьев и И. Кравченко — к медали «За боевые заслуги».

Через два дня на форт прибыли комендант Кронштадтской крепости генерал-лейтенант береговой службы А. Б. Елисеев и комендант Ижорского сектора генерал-майор Г. Т. Григорьев. Осмотрев башню, они остались довольны работой и поблагодарили артиллеристов за выполнение задания. Вскоре все представленные получили ордена, медали и другие поощрения.

А боевую проверку орудий мы произвели на другой день после окончания работ.

Сигнал тревоги застал меня в башне. С Пономаревым мы быстро добрались до командного пункта. Там уже был на своем месте, определенном боевым расписанием, старшина Никифор Ляшенко. Ему предстоит записывать поставленную задачу и все подаваемые команды с точным указанием времени в журнал боевых действий.

Занимаю место за столом у пульта громкоговорящей связи. Телефонный звонок. Слышу голос Румянцева :

— Приготовиться к стрельбе по наземной цели:!

Владимир Тимофеевич называет координаты цели, способ стрельбы и расход снарядов. Вести огонь будем снарядами дальнобойными, образца 1928 года.

Я уже знаю, что расход боеприпасов двенадцатидюймовой артиллерии строго лимитирован Военным советом флота — хоть на форту в них и нет недостатка, но блокада вызвала некоторую перестраховку. На каждую стрельбу мы должны получать разрешение командующего флотом или начальника береговой обороны. Нам позволяют решать только наиболее важные огневые задачи. И от того, что я это знаю, волнение мое увеличивается в несколько раз.

Заставляю себя быть спокойным, сосредоточиться. Вписываю координаты в бланк аналитического определения дистанции и направления до цели. Не проходит и двух минут, как с помощью Пономарева у меня подготовлены точные исходные данные для стрельбы. Не теряя ни секунды, снимаю микрофон:

— К бою! Стреляют первая и вторая башни!

Динамики доносят звонкие голоса, повторяющие, как эхо, эти слова.

Все ново, все удобно до непривычности. Никогда мне еще не приходилось стрелять в такой идеальной обстановке. Но этот комфорт отвлекает внимание, и где-то в подсознании пульсирует тревожная мысль: «Как бы что-нибудь не напутать, не ошибиться!»

Где-то внизу электрики включают рубильники, и оживают башенные механизмы. Вспыхивают на пульте лампочки, сигнализируя об исполнении команды.

— Дистанция двести шесть кабельтовых! — (Ого! Это 39 километров. На таком расстоянии поражать цели мне еще не приходилось!) — Азимут двадцать восемь тридцать!

Эти слова имеют отношение уже к центральному посту. Там работает взвод управления под началом лейтенанта Юрия Кузнецова. Артэлектрики устанавливают на приборах дистанцию и азимут. Автоматически в них вводятся необходимые поправки, и по проводам они отсюда поступают на башенные приборы. Наводчики вращают штурвалы, совмещая на циферблатах механические и электрические стрелки.

Высоко надо мной разворачиваются башни, и стволы, вздыбившись вверх, смотрят, чуть подрагивая, в сторону цели.

— Снаряд фугасный, заряд усиленно-боевой! Башни зарядить!

Начинается работа на всех этажах массива. В погребах снаряды вручную выталкиваются к лоткам. Дальше уже работает электроток. В боевых отделениях башен загораются зеленые лампочки. Командиры орудий сержанты Прокофьев, Попов, Кравцов и Протас, стоящие на автоматических зарядных постах, включают рубильники. И тут начинается чудо, которое я, увы, лишен возможности видеть.

Орудия сами, без вмешательства человеческой руки, опускаются на угол заряжания, а зарядники из подбашенного отделения поднимаются со снарядами. Открываются замки. Из подошедших зарядников снаряды проталкиваются в каналы стволов прибойниками, словно стальными руками разумного существа. Эти руки совершают еще два цикла движений, и за снарядом следуют два полузаряда.