Александр Дейч - Генрих Гейне

«Новая Рейнская газета», называвшая себя «органом демократии», по существу не являлась таковым в смысле отстаивания идей левого парламентаризма. Газета, руководимая Марксом и его единомышленниками - Энгельсом, Дронке, Веертом и Вольфами, ставила себе задачей играть руководящую роль в революционном движении. Газета стала выходить с июня 1848 года, когда революционная почва все больше шаталась под ногами. В те дни уже выяснилось, что Франкфуртское национальное собрание оказалось лишь безнадежной говорильней, а буржуазное прусское министерство Кампгаузен-Ганземана «сеяло реакцию в духе крупной буржуазии, чтобы пожать ее в духе феодальной партии», как указывалось в «Новой Рейнской газете».

Маркс и Энгельс не только выступили с беспощадной критикой действий немецкой буржуазии, но и в противовес буржуазным колебамиям выдвинули ясные требования коммунистической партии. Лозунги объявления Германии единой нераздельной республикой, всеобщего избирательного права, конфискации феодальных поместий, национализации всех средств транспорта, всеобщего и бесплатного народного образования и гарантии всем рабочим существования, выдвинутые Коммунистическим комитетом, были опубликованы со следующей мотивировкой: «В интересах германского пролетариата, мелкой буржуазии и крестьянского сословия - со всей энергией способствовать проведению в жизнь указанных выше мероприятий, ибо только посредством их осуществления миллионы людей, которые до сих пор эксплуатировались в Германии небольшим числом лиц и которых постараются и впредь держать в угнетении, сумеют добиться своего права и той власти, которая подобает им как производителям всех богатств».

Таким образом Маркс как и группа других «докторов революции», его единомышленников, выдвинули положительные требования социального переустройства Германии, без которого итог мартовской революции для пролетариата сводился к нулю.

Гейне внимательно читал «Новую Рейнскую газету». Его не покидало двойственное отношение к массовому движению рабочего класса: он боялся господства масс, грозящего, как он думал, свободе личности; но, с другой стороны, он радовался, что «доктора революции» раздавят «тевтонскую контрреволюционную гадину».

Когда 19 мая 1849 года «Новая Рейнская газета» была закрыта и Маркс был выслан из Пруссии, он уехал в Париж. Дружба его с Гейне ничуть не уменьшилась. Маркс навещал Гейне, томившегося в «матрацной могиле», и вел с ним долгие беседы. Однажды Маркс привел к Гейне поэта Георга Веерта, одного из ближайших сотрудников недавно закрытой «Новой Рейнской газеты». Веерт - член союза коммунистов был политическим поэтом, во многом шедшим путями социальной сатиры Гейне. Но тогда как Гейне недоставало твердости в выявлении положительных идеалов, Веерт создавал образцы классовозаостренной политической поэзии. Неудивительно, что Гейне интересовался произведениями своего преемника и высказал желание с ним поближе познакомиться.

В июле 1849 года Маркс оставил Францию вследствие притеснения правительства и уехал в Лондон. Больше они уже не встречались.

Гейне постепенно отходил от интересов, которыми жил Маркс, Энгельс и другие борцы за дело пролетариата.

«Коммунистический манифест», этот замечательный документ - основа великого учения коммунизма, прошел мимо внимания Гейне. Его колебания между верой в историческую роль пролетариата и боязнью прихода коммунизма отразился в двойственных высказываниях о коммунизме, опубликованных в последние годы жизни поэта.

В переписке Маркса и Энгельса мы находим немало сожаления по поводу шаткости позиции Гейне, которого, однако, они не переставали считать «попутчиком» пролетариата и его движения. Сознавая ошибки Гейне, Маркс вместе с тем смотрел на них снисходительно, видя, что противоречия, заложенные в натуре Гейне, обусловливаются тем, что он отразил в своем творчестве идеи мировоззрение своей эпохи, но ни одного из этих мировоззрений он не одолел до конца.

Серое, беспросветное время реакции отражается в стихах Гейне, написанных им после революции 1848 года.

Он лежал на широком и низком Ложе, составленном из двенадцати тюфяков, худой как скелет, с закрытыми глазами, с почти совершенно парализованными руками, ставшими прозрачными. Порой по его страдальческому лицу пробегала язвительная, мефистофельская улыбка. «Он продолжал работать умственно, - рассказывает Брандес про этот период его жизни, - казалось, что механическое колесо его ума двигалось без пара, что лампа его продолжала гореть без масла».