Пётр Мамонов - Закорючки 1-ый том

Начал искать. Чего, думаю, они там стоят, кланяются, просят, поют? Купил на рынке молитвослов, открыл — все, что мне надо, все, о чем мечтал смутно. Как утром, встаешь, а на кухне на столе лежит яйцо. Оно даже не

лежит, а висит в воздухе. Слова молитвы ударили прямо по глазам.

Дальше, как у веех: сперва — «Господи, помилуй», а потом потихоньку. Но недаром у меня фамилия Мамонов, «ненасытный», хочу все и сразу. Говорю священнику, — Мне весь текст службы давайте, все слова пения, А он «Господи, помилуй» твердит, даже обозлился я. Слава тебе, Господи! Так я первый раз вошел в храм.

Так хочется начать жить без страха. Это и есть — взять крест. Принять все, что случается: хорошее и плохое.

Крест — это бесстрашие, незащищенность и риск. Я хочу так. Мне это понятно. Я уже забыл про выдумки, разговоры; хочу серьезно. Помоги, Господи!

Жить очень сложно. Очень мяло любви и много одиночества. Долгих трудных часов, когда никого нет или, вообще, никто не нужен. Еще хуже в компании: или говоришь без умолку, или молчишь и всех ненавидишь.

Тогда протягивает руку Бог. Когда уже не ждешь и не можешь просить.

«По имени и житие»

(не помню, кто сказал)

Недавно прочитал в журнале, самая распространенная русская фамилия — Смирнов. Как интересно. Смирнов от «смирение». Главное качество нашего народа. Сколько горя, и все перенесли.

Пришло в голову: какая лестница получается.

Ленин — от «лень». Небольшая кучка террористов взяла власть почти без единого выстрела. Власть просто «валялась*. Лень, обеспеченная жизнь и самоуспокоенность обернулись Гражданской войной.

Сталин — сразу слышу «сталь», ст;1льное лезвие ножа. Кровь.

Хрущев — «оттепель», кукуруза вместо хлеба, никому не нужный космос — трескотня и хруст.

Брежнев — безбрежное болото. Казалось, никогда не кончится.

Андропов — что-то от антропологии. Мертвечина и гробовая тишина.

Горбачев — горбатого могила исправит. Только сломать и заново.

Ельцин — сплошные «елки-палки».

Путин — путь. Но куда?

Вот, так и живем. Ивановы, Петровы, Смирновы.

P.S.Даже Мао-Дзе-Дун. «Мое», мол, «дзе», мол!

А «дунь» — и нету.

«Старшие» не советуют представлять Бога, ангелов, Матерь Божию в лицах. Но однажды было так.

После смерти отца мы поехали в то место, где он долго жил с мамой, моей бабушкой. Большое, раньше, село в Калужской области. Теперь село маленькое и почти брошенное. Все детские места я увидел взрослыми глазами и пожалел, что приехал Большую липу перед домом тоже спилили на дрова.

Пообедав на травке, пошли с женой и детьми гулять за деревню. В поля, желтые, бескрайние поля ржи в июле. Горячий воздух плавился, взгляд упирался в горизонт. Необычная тишина раскаленного дня. Слева, далеко, сосновый бор на бугре; внизу (я знал) узкая, глубокая и очень холодная от родников река.

По краю поли идет Христос. Колышется одежда, ноги чуть касаются земли. Он все ближе и ближе. Я не различаю лица, только мысль: сейчас придется смотреть в глаза Богу.

Дальше — провал.

«Лукавый», то есть «врун» - имя Диавола. Все мечтания и помышления — обман. Правда только сегодняшний день и трезвая жизнь как она есть. Там и ищи, и надейся твердо на Бога, и будешь по-настоящему счастлив среди скорбен и гонений.

Иной раз шепчешь, а кажется, что орешь изо всех сил.

Если очень надо, то просишь, ожидающий. И стоишь то очень маленький, как пигалица, то очень большой, такой большой, что все звезды и Млечный Путь осенней ночью меньше.

Ну, если этот плохой и тот; надо и его прогнать, и другого, и вон того — тоже. Погоди, а как же? Останешься один? А Царствие Небесное? Там все должны вместе и в любви.

Заперся. Сижу один. 3 дня, 4-ре. Дурак дураком.

Пресвятая Богородице, спаси нас!

Вот оно: тот хороший, и этого жалко. А лучше всего под ручку, и она такая миленькая и веселенькая; и в платочке, который я люблю.

А вечером выключили свет. И потом, ночью.

Однажды все мне было не так.

Приезжаю домой, а там новый кот лохматый, жена пустила. Вот, думаю, бестолочь, — своих 9 человек, а она еще тащит. Кот прыг. На стол. Это уж, слишком! Хлоп его. Сразу жалко стало. Нагнулся погладить, — кожа да кости, наверное, дачники выкинули, изголодался. Чуть не заплакал.