Вадим Лейбовский - Владимир Маслаченко - «Пеле повезло, что он не играл против меня»

— Это нужно пояснить…

— Когда садишься к микрофону комментировать под картинку, никогда не знаешь, что тебя ожидает: будут ли вовремя составы команд, как реагировать на внезапную остановку игры, потому что не всегда можно даже догадаться, что послужило тому причиной, и так далее. И в любую секунду рискуешь оказаться в неловком положении.

Но опыт великое дело. В 1976 году мы именно так — под картинку вели с незабвенным Николаем Николаевичем Озеровым репортаж о финальном матче чемпионата Европы по футболу между сборными ФРГ и Чехословакии, в котором были и дополнительное время, и серия пенальти. Получилось, видимо, неплохо, потому что даже многоопытный телевизионщик, всем известный диктор Игорь Леонидович Кириллов, увидев меня наутро на работе, удивленно спросил: «Ну вы даете, как это можно так быстро добраться из Белграда в Москву?!» И я решил: играть так играть! Пришлось поведать ему историю о том, как нам помогла военно-транспортная авиация и югославские коллеги, доставившие нас в аэропорт…

В другой раз, когда я под картинку комментировал горнолыжные соревнования Универсиады, проходившей в Болгарии, я, видимо, так образно живописал красоты зимней природы и горы Витоши, что вскоре в редакцию позвонил сам председатель Гостелерадио Сергей Георгиевич Лапин, который поинтересовался, каким образом комментатор без утверждения на коллегии комитета смог выехать в загранкомандировку?

На этот раз все было наоборот. Владимир Маслаченко не брал ни мяч, ни интервью, ни ответственность. Маслаченко давал интервью. Да не о спорте вовсе. Он говорил о Женщине. О любви. О жизни. Такова была телевизионная программа Киры Прошутинской «Мужчина и женщина». И ее собеседник высказывал мысли подчас странные, даже парадоксальные. Вот она повела речь о безответной любви. А он вдруг отрубил:

— Безответной любви не бывает.

— Да что вы такое говорите, Владимир Никитович! Он ее любит, а она его нет, вот вам и безответная любовь.

— Значит, плохо любит.

Ах, как он пел тогда монтановские «Опавшие листья», да на французском!

На следующий день я позвонил ему и сказал, что это был лучший эфир в его жизни.

Как известно, Борис Николаевич Ельцин был когда-то неплохим спортсменом, мастером спорта по волейболу, участником всесоюзных чемпионатов. Став президентом, он при поддержке товарищей по работе задумал одно неплохое и полезное дело — заставить аппарат исполнительной власти заниматься спортом, и в частности — играть в теннис. Все мы не раз видели на телеэкране, как наш президент замахивается ракеткой при подаче и попадает ею по мячу. Вот он и хотел, чтобы аппарат тоже взялся за ракетки. Радел президент и за футбол — тот тоже находился под чутким и трезвым оком главы государства.

Однажды — было это 2 мая 1992 года — Владимиру Маслаченко позвонил Игорь Нетто и сказал: «Хочешь повеселиться? Поехали в Лужники, там сегодня на Большой арене играют команды правительства Москвы и правительства России. Посмотрим игру, поговорим, ведь давно не виделись. Между прочим, тренером команды правительства будет сам Борис Николаевич».

Маслаченко и Нетто стояли у кромки футбольного поля, и было им весьма забавно наблюдать за тем, как усердно причиняют себе и соперникам удовольствие полные, если не сказать пузатые мужички под наблюдением главы государства. Но вот вратарь правительства России получил травму, и его место занял полевой игрок. Но как только это произошло, новый голкипер пропустил мяч, и правительство Москвы повело в счете — 1:0.

Тогда Нетто сказал товарищу: «Володя, ты должен встать в ворота». Тот ответил: «Я не член правительства, а такой же, как ты, рядовой зритель». Нетто пытался его разубедить: ничего, мол, страшного, встреча-то неофициальная.

Разговор этот услышал оказавшийся рядом председатель Государственного комитета по физической культуре и спорту по фамилии Мачуга (он, бывший чемпион мира по акробатике, некоторое время работал в этой министерской должности), который и поддержал идею Игоря Александровича. Маслаченко ответил: «Пусть так, но я должен получить разрешение от руководителя команды». Мачуга пошел к скамейке, на которой сидел Ельцин и, вернувшись, сказал Маслаченко, что Борис Николаевич просит его подойти.