Самуил Верников - Записки военного переводчика

Кристина, закончив свою исповедь, замолчала.

И тогда я попросту рассказал молодой женщине о нескольких своих встречах с немцами во время войны, о впечатлениях, которые вынес из разговоров с ними.

Я говорил ей о генерале Трауте — убийце тысяч советских людей, о Наумане, который, рискуя своей жизнью, помог нашим войскам, о лейтенанте Костельском, добровольно сдавшемся в плен, о капитуляции форта Кведнау в Кенигсберге.

Кристина слушала с жадным вниманием.

Было видно, что особенно поразил ее мой рассказ о разговоре командира дивизии с немецким лейтенантом Костельским.

— Да, у вас совсем другие отношения между людьми. Человеческие, — в раздумье сказала Кристина. — А ведь у нас только и было слышно — жестокость. Солдат должен быть жестоким. О человеческом отношении к людям — об этом никто и думать не смел. А как же будет у нас теперь? Неужели по-другому? Неужели и мы, женщины, сможем увидеть дальше трех «К» — Kirche, Küche, Kinder (церковь, кухня, дети)?

— Шире открывайте, Кристина, теперь глаза, — сказал я своей попутчице. — Смотрите, слушайте. Заря новой жизни пришла на восток Германии. Строить ее нужно всем немцам. И вам, Кристина, тоже.

— Не знаю, но представляю себе, что я что-то смогу делать для пользы моих соотечественников. У меня сейчас такой сумбур в голове.

Да, конечно, многое Кристине (да разве ей одной в Германии) не под силу было еще понять. Для этого нужно было время, чтобы сама жизнь научила этих людей выбрать правильную дорогу. Так я и сказал Кристине.

…Давно уже закончилась наша беседа. Поезд все дальше мчал сквозь ночь от Берлина, в глубь центральной Германии.

Начинало светать. Кристина спала, откинувшись на спинку дивана. Первые солнечные лучи, пробившиеся сквозь тучи, золотили и без того золотые пряди ее волос. Худощавое лицо с нежным румянцем щек было спокойно. Алые губы полуоткрыты. Мне вдруг стало неудобно, что я так Пристально рассматриваю свою соседку. Я встал и тихонько подошел к окну. Перед глазами поплыли развалины домов, редкие уцелевшие здания. А вот уже и надпись на вокзале: «Дессау».

Осторожно разбудил Кристину. Она начала быстро и бесшумно одевать еще сонного мальчика, стараясь не разбудить соседей по купе. Дойдя до дверей, Кристина обернулась и долго, долго смотрела на спящего капитана-артиллериста. Его мужественное лицо, пересеченное глубоким шрамом, было сурово. Губы что-то неслышно шептали. Быть может, ему снились недавние еще бои, а может, и любимая в далекой России…

Кристина неожиданно легкими шагами подошла к капитану, тихонько и нежно погладила его по жестким курчавым волосам. Капитан не проснулся. Он только улыбнулся во сне.

И вот мы идем по перрону. Впереди Кристина с мальчиком. Позади я со своим и ее чемоданами. У трамвайной остановки распрощались. Долго я смотрел вслед трамваю, а потом пошел в комендатуру — туда я получил назначение.

Случилось так, что в Дессау мне работать не довелось. Чуть ли не в тот же день меня перевели в Галле. Около двух лет я работал в отделе здравоохранения СВА земли Саксония-Анхальт. Не раз по делам службы бывал в Дессау. Но фамилии Кристины и ее сестры, их адреса не знал. И, наверное, забыл бы об этой давней встрече, если бы не мой приезд в Дессау летом 1947 года. Был я в командировке на заводе медицинских препаратов. Здесь изготовлялся прививочный материал. Мне показали небольшие, уютные цехи, где женщины в белых халатах и масках, закрывавших, кроме глаз, все лицо, работали быстро и сосредоточенно над колбами, ретортами, пробирками.

Проходя по цеху, я заметил, что одна из женщин пристально смотрит в мою сторону. Быть может, мне это только показалось? Советский офицер нечасто появляется на заводе. Обыкновенное любопытство. Я вышел в коридор.

И вдруг позади мелодичный голос:

— Господин офицер!

Оглянулся. Сбросив маску, в дверях цеха стояла Кристина. Это была она и не она. То же лицо, но веселое, пополневшее, глаза искрятся. Разговорились. У Кристины было много новостей. Самое главное — муж из плена вернулся. На железной дороге машинистом работает. Он и Кристина своей работой довольны. Мальчик здоров, в школе учится. А девочка — Кристина чуть покраснела — совсем еще маленькая, в яслях. Муж Кристины член Социалистической единой партии Германии.

От всего сердца пожелал я Кристине Першке счастья. На прощание она крепко, по-мужски пожала мне руку и сказала:

— Помните наш ночной разговор? Тогда я еще совсем глупой была. Ровным счетом ничего не понимала. Теперь и я разобралась, что к чему. Где друзья и где враги. Я в партию тоже вступать собираюсь…