Вольфзангер Вилли - Беспощадная бойня Восточного фронта

Но повторение старых конфликтов не может служить причиной для вольного обращения с историей. Новое течение в немецкой общественности, констатирует Ханс-Ульрих Велер, также стоит по отношению к военным проблемам на довольно рискованных позициях. Историк критикует «модный культ жертвенности» и спрашивает, какая группа немецких солдат после многочисленных смертей в бомбо-штурмовой войне в следующую кампанию рискнула бы выдвинуться на первый план. «Или после гибели экипажей подводных лодок с более чем 40 ООО утонувшими матросами? Или узнав о кровавой пошлине вермахта, который потерял 20 июля 1944 года больше половины военных после неудачного покушения на Гитлера? Предупреждение о возможности возникновения новых конфликтов звучит в книге Вилли Вольфзангера. И главным образом благодаря его правдивому и добросовестному обращению с текстами. Правда, прочтение его военной книги не дает прогнозов относительно дальнейших возможностей повторения «кровавой пошлины», которую взимал вермахт. Ведь нет никаких гарантий, что такие попытки могут частично возобновляться. Споры о роли вермахта в современной Германии не утихают и бывают довольно болезненны, так как не дана его окончательная оценка. Общественная реакция на выставку истории вермахта в середине девяностых годов (иногда не совсем корректная) говорит о том, что эта дискуссия продолжается с большими эмоциями. Она касается как понимания роли вермахта военным поколением, так и конфликта с отцами сыновей послевоенного времени.

Во время дискуссии 1997 года в бундестаге, касающейся выставки истории вермахта, отчетливо прослеживалась глубокая пропасть между отцами и сыновьями. Старые солдаты, в частности политик ХДС Альфред Дреггер, встречались с представителями студенческого социалистического движения во главе с Йошкой Фишером. Соглашение было невозможно, даже попытка делового обмена аргументами не привела ни к чему. Бывший уличный борец бросил экс-офицеру Дреггеру обвинение: «Вы обливаете нас здесь грязью». Его привели в ярость слова Дреггера о солдате вермахта, который «положил на плаху свою жизнь во благо страны и был вынужден переносить страшные страдания». Вторая часть этой фразы, может быть, и правильна, но что касается первой, то здесь скорее всего содержится оправдание безумной идеологии. Ибо солдаты рисковали своими жизнями отнюдь не для страны, а во имя этой идеологии. Подобное различие во взглядах надолго сохранилось в общественном сознании.

В своей речи Дреггер указывал на то, что солдаты вермахта не могли по своему усмотрению изменять методы ведения войны, так же как и их противники. По этим словам можно было предполагать, что Советский Союз вел бы такую же страшную войну. Эти заявления исследователь антисемитизма Вольфганг Бенц называет «искаженными воспоминаниями». Они способствуют тому, что в восприятии ряда наших современников война рассматривается не как агрессия против Советского Союза, а как явление хоть и роковое, но необходимое. Он требует «прощания с оправдывающими себя легендами».

До сегодняшнего дня многие бывшие военные вермахта пытаются доказать, что они не только не были преступниками, но их нельзя рассматривать и как соучастников преступления. И они действительно имели после войны много причин считать себя реабилитированными. Как у нацистов, так и у части населения укоренилось представление, которое оправдывало бы войну. Это ненависть к большевизму, которая разжигалась во время холодной войны. На Западе внезапно стали испытывать нужду в союзниках и видели в них своих старых врагов — национал-социалистов. Теперь они придумывали публичные извинения для немецких солдат. Типично для этого, например, заявление генерала Дуайта Д. Эйзенхауэра, который стал высказываться совсем иначе в 1951 году: «Я вовсе не полагаю, что немецкий солдат потерял свою честь как таковую. Никто не отрицает, что отдельные индивидуумы совершали позорные действия на войне. Но вина за это падает только на их самих, а отнюдь не на большую часть немецких солдат и офицеров». Это был бальзам для души проигравшей войну нации, которая хотела сконцентрироваться на восстановлении былого могущества и забыть свое прошлое. Немцев теперь многие видели в большинстве случаев как некую народную массу, одурманенную преступной кликой. За преступления режима, прежде всего за уничтожение евреев, нацисты и их приспешники были ответственны, но не народ в целом. Это различие между народом и нацистами никогда не могло бы прозвучать в системе такой массовой организации, как вермахт, так как половина мужского населения состояла в ней.