Геннадий Левицкий - Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

У Аристотеля мотивов желать смерти Александра было более чем достаточно: кроме того что ученик не оправдал его надежд на идеального правителя, их отношения настолько испортились, что философ не без оснований опасался за свою жизнь. Это могла быть и месть: после долгих издевательств Александр уничтожил племянника Аристотеля — Каллисфена.

О причастности Аристотеля к заговору упоминает и Плутарх:

Ни у кого тогда не возникало подозрения, что Александра отравили, и, как рассказывают, спустя пять лет Олимпиада поверила доносу и многих казнила. Останки Иолла, который к тому времени умер, она приказала выбросить из могилы за то, что он будто бы подал Александру яд. Те, кто утверждает, что яд был послан Антипатром и что Антипатр сделал это по совету Аристотеля, ссылаются на рассказ некоего Гагнотемида, который сообщает, что слышал об этом от царя Антигона…

Большинство писателей, однако, считает, что вообще все это выдумка и что никакого отравления не было. Убедительным доводом в пользу этого мнения может служить то, что на теле Александра, в течение многих дней, пока военачальники ссорились между собой, пролежавшем без всякого присмотра в жарком и душном месте, не появилось никаких признаков, которые свидетельствовали бы об отравлении; все это время труп оставался чистым и свежим.

Однако если согласиться с Полом Догерти и предположить, что Александра отравили мышьяком, — все становится на свои места. Кроме того что первые признаки действия мышьяка напоминают малярию, этот яд препятствует разложению тела (что и происходило с трупом Александра в жарком Вавилоне). Догерти приводит пример из одного криминального дела, связанного с отравлением мышьяком:

…Наблюдается удивительная сохранность тела. Это обстоятельство имеет большое значение, особенно если тело находится в условиях, при которых оно должно быстро разложиться. На память приходит знаменитое дело: труп жены аптекаря Спейхерта (1876) был эксгумирован через одиннадцать месяцев после похорон. Гроб частично стоял в воде, однако труп превратился в мумию. В органах обнаружили мышьяк, кладбищенская земля мышьяка не содержала. Р. Кох (адвокат) не мог найти другой причины сохранности тела, кроме воздействия мышьяка. Это обстоятельство вместе с другими стало важным доказательством обвинения Спейхерта.

Отравили Александра или нет? В общем, это неважно, ибо царь был обречен. Не прошли даром годы напряженной борьбы за власть над миром — отсюда небывалое нервное напряжение, многочисленные раны, полученные в битвах, прогрессирующий алкоголизм, подорванный иммунитет… Организм Александра выработал свой ресурс.

Что мог совершить Александр, если бы не смерть в юном возрасте? Ничего! Он испытал неведомый ранее страх, а царь с таким чувством не может править в окружении врагов, за трусом не пойдут в бой воины. Тем, кто боится, никогда не помогает ни судьба, ни случай, ни боги. Его ожидала судьба Дария.

Именно страх за свою жизнь заставил Александра в последние годы убивать без разбора собственных подданных: персов, македонян, мидийцев. Мир устал от бесконечной вакханалии убийств; от идей и планов царя устали все, и даже македоняне отказались ему служить. Завоевав огромнейшую территорию, Александр в конце жизни остался совершенно одиноким.

«Александр же умер, словно смерть и была для него лучшим уделом», — можно подвести итог словами Арриана.

Переживали о смерти Александра очень немногие и недолго. «Сначала весь царский дворец огласился плачем, жалобами и причитаниями, а потом все словно застыло в каком-то оцепенении: печаль привела к размышлениям о будущем», — рассказывает Курций Руф. Размышления эти касались огромного наследства Александра; каждый хотел урвать кусок от огромного пирога, изготовленного Александром. Друзья настолько увлеклись дележом, что забыли даже похоронить царя.

«Напротив, — утверждает Юстин, — македоняне радовались, как будто потеряли не согражданина своего, столь великого царя, но врага, проклиная и его чрезмерную строгость, и постоянные военные опасности. Кроме того, вожди (войска) домогались царства и власти, а рядовые воины — сокровищ и несметных запасов золота, считая их нежданной своей добычей…»

Как ни странно, по-настоящему оплакивала кончину великого завоевателя лишь мать его главного врага — Сисигамбис. Бывшая персидская царица лишилась покровителя, который обходился с ней более-менее достойно; ничего хорошего от будущего ждать не приходилось.