Виктор Грушко - Судьба разведчика - Книга воспоминаний

Норвежская контрразведка не намерена делиться с Гордиевским «славой» в выявлении Ховик как агента КГБ. Она якобы самостоятельно вычислила ее и осуществила захват, о чем бывшие норвежские контрразведчики написали немало мемуаров. Гордиевский вынужден корректировать свои прежние откровения. В своей новой книжке он пишет, что впервые узнал имя Ховик лишь после ее ареста в 1977 году. До этого же, мол, ему удалось разузнать через своего сослуживца в Копенгагене Вадима Черного и передать англичанам псевдоним агента-женщины в МИД Норвегии — «Грета», а также данные о наличии «еще более важного источника» в этом министерстве. Прикрываться именем своего бывшего коллеги, ныне умершего, — типичный прием для предателя.

После ареста Ховик в Центре была создана комиссия по расследованию причин ее провала. Как всегда в таких случаях, стопроцентно установить их невозможно. Но всегда нужно исходить из того, что версия контрразведки о предшествовавших аресту обстоятельствах направлена на введение в заблуждение спецслужбы противника. В случае с Ховик она сводилась к тому, что на «Грету» вышли путем слежки за сотрудником советской разведки. Версия была заведомо ложной.

Наше расследование показало, что утечка информации скорее всего произошла на стадии реализации материалов, поступивших от Ховик. Это подтвердилось разоблачением американского агента в управлении планирования внешнеполитических мероприятий МИД СССР Огородника (прототип известного «Трианона» из романа Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить…») в 1978 году. Огородник, имевший доступ к некоторым материалам разведки, предназначенным для доклада министру, передавал их ЦРУ и после задержания покончил жизнь самоубийством, приняв яд.

Независимо от того, кто дал наводку на Ховик, норвежская контрразведка и прокуратура должны были проверить подлинность высказываний их основного «анонимного свидетеля из рядов КГБ» по делу Трехолта. Это дело задним числом неминуемо развалится. В тех странах, где Гордиевский служил, а именно в Дании и Великобритании, именно так и произошло с рядом дел, заведенных по его информации.

Высказывания Гордиевского о Гунвор Галтунг Ховик пополняют список примеров, когда предатель прибегал к слухам, голословным утверждениям, выдумкам и откровенной лжи. С их помощью он и кормился все эти годы.

Мне стало известно, что редактор внешнеполитического отдела одной из центральных датских газет «Информашон» Йорген Драгсдаль поднял перчатку, брошенную Гордиевским в серии статей, и что бывший депутат английского парламента, видный лейборист Майкл Фут сделал то же самое: они оба подали в суд на издателей Гордиевского. И оба выиграли процессы. В ходе судебных расследований в Дании и Великобритании было установлено, что Гордиевский лгал.

Но в Норвегии, к которой он никогда не имел никакого отношения, эти судебные решения были встречены молчанием. Норвежские средства массовой информации, которые подавали ранее Гордиевского как «человека судьбы» Трехолта, никак не отреагировали на эти процессы.

Не свидетельствует ли это о том, что норвежская «четвертая власть», которая подыгрывала государственным инстанциям в политической игре и создании мифов, не осмеливается сегодня признать свою роль в грубом попрании прав человека и осуждении «врага народа» задолго до суда на основании ложных сведений?

Гунвор Галтунг Ховик была классическим примером агента, если принять во внимание мотивы ее сотрудничества, типичные для послевоенного времени.

Еще во время войны она стала испытывать большую симпатию к Советскому Союзу, который нес на себе основное бремя борьбы с фашизмом, и к советским военнопленным, оказавшимся в гитлеровских концлагерях в Норвегии. Это чувство еще более усилилось, когда Красная Армия освободила Северную Норвегию от оккупантов, понеся тяжелые потери.

Работая в одном из концлагерей в Будё в качестве сестры милосердия, Ховик влюбилась в русского военнопленного, молодого инженера из Ленинграда Владимира Козлова. Она помогла ему и двум его товарищам по плену бежать в Швецию. После войны Ховик решила разыскать Козлова в России. Владея русским языком, она получила должность в норвежском посольстве в Советском Союзе.

Здесь она восстановила контакт с В.Козловым, попав в поле зрения КГБ. При помощи Козлова она была завербована. Ее работа на нас заключалась в передаче секретных документов, причем не случайных и не валом, а вполне определенных. Устная информация с ее стороны особого интереса не представляла, поскольку она занимала техническую должность и не разбиралась в хитросплетениях внешней политики.