Михаил Колесников - Миклухо-Маклай

Жизнь настоятельно требовала вмешательства Миклухо-Маклая в политические дела Океании. Австралийский журналист Фрэнк Гриноп не без оснований указывает, что Миклухо-Маклай был в то время самой крупной политической фигурой во всей Океании. Он стоял во главе «антирабовладельческого» движения.

Защищая берег Маклая и острова Океании от аннексии иностранных держав, Миклухо-Маклай вел большую политическую игру: он стремился столкнуть лбами империалистических хищников, использовать противоречия между ними. В этом отношении характерны его письма к Бисмарку, Гладстону и Дерби.

Находясь в сердце Австралии, он помешал австралийскому правительству аннексировать берег Маклая. Когда же Англия объявила об аннексии южной и северо-восточной части Новой Гвинеи (включая берег Маклая), он обратился к германскому правительству, и Англия вынуждена была отказаться от своих притязаний.

Узнав, что американец Мак-Ивер намеревается захватить берег Маклая и уже обещал каждому «акционеру-колонисту» по тысяче акров земли, Маклай обращается за помощью к правительству Англии, и американцам пришлось отложить разбойную экспедицию. Он обращался и к русскому правительству с запросом: не предполагает ли русское правительство заручиться занятием острова или порта в Тихом океане ввиду той стремительности, с которой другие морские державы захватывают там незанятые еще земли? Ему, подобно Архимеду, нужна была точка опоры. Он сознавал, что только личного авторитета, увы, недостаточно, чтобы сдержать бешеный натиск экспансии. Он предлагал русскому правительству признать самостоятельность берега Маклая, принять этот берег под свое покровительство и, возможно, даже учредить военно-морскую станцию в одном из портов. Однако предложения эти были встречены с полнейшим равнодушием. «Какое нам дело до Океании?…» — рассуждали правительственные чиновники. И только русско-японская война 1904 — 1905 годов показала, насколько прозорлив был Маклай. Еще в 1878 году он, получив отказ русского правительства, с горечью писал: «Причина отрицательного решения высшей инстанции была «отдаленность страны и отсутствие в ней связи с русскими интересами». Замечу на это, что «отдаленных» стран уже теперь почти не существует, а тем более в будущем; что, кроме русских, есть еще общечеловеческие интересы…»

Точку опоры в Океании так и не удалось обрести. Тогда Миклухо-Маклай решил покинуть Сидней и поселиться вместе с семьей на берегу Новой Гвинеи. Он стал лихорадочно готовиться к отъезду. Он решил вызвать в Сидней брата Михаила, чтобы затем вместе с ним уехать на Новую Гвинею. «Мне твоя помощь нужна, — написал он ему в марте 1884 года. — Можешь ли приехать сюда, на пути на берег Маклая, к июлю месяцу?» Он торопил Михаила и Раковича: «Перевезу всех вас на берег Маклая…»

Но было уже поздно. Нашелся человек, который опередил Николая Николаевича и без всяких на то прав и оснований объявил берег Маклая своей собственностью. Этим человеком был Отто Финш. Пробыв всего несколько часов в бухте Астролябии, он заявил, что весь северо-восточный берег отныне принадлежит Германии и будет именоваться «Землей императора Вильгельма». Бисмарк утвердил аннексию. Над талем Маклая был поднят германский флаг. Медную доску, прибитую к дереву моряками «Изумруда», сняли.

Более наглого по откровенности акта грабежа и произвола невозможно было придумать. Бессовестный немец, презрев все на свете, беззастенчиво наложил хищную лапу на берег, которому Николай Николаевич отдал лучшие годы жизни. Мало того, Финш сразу же после смерти Маклая выпустил толстенную книгу, где без зазрения совести использовал все сведения о Новой Гвинее, полученные от русского ученого. Многолетние труды Миклухо-Маклая он выдал за свои и лицемерно отметил кое-какие заслуги Миклухо-Маклая в приобщении «дикарей» к «цивилизации». «Никогда бы я не поверил, — писал он, — что те немногие слова, которые я выучил во время моего сибирского путешествия, могут мне пригодиться среди так называемых дикарей на Новой Гвинее, но это было так! «Глеба» (хлеб), «тапорр», «скирау» (секира), «ножа» (нож) были здесь постоянно повторяющимися словами в языке папуасов».

Удар сразил Николая Николаевича. Несколько дней он провалялся в белой горячке. Затем послал известную телеграмму Бисмарку:

«Туземцы берега Маклая отвергают германскую аннексию.

Маклай»

Александру III в тот же день он написал: «Прошу о даровании туземцам берега Маклая российского покровительства, признав его независимым… во имя человеколюбия и справедливости, чтобы воспротивиться распространению на островах Тихого океана людокрадства, рабства и самой бессовестной эксплуатации туземцев…»