Андрей Жариков - Солдатское сердце

Советская артиллерия громит засевших в домах и бункерах гитлеровцев, обеспечивая продвижение стрелковых войск.

Постоянно информированный о боевых действиях не только начальником штаба, но и командующими армиями, командующими родами войск и, наблюдая на отдельных направлениях за сражением, Жуков ясно представлял всю создавшуюся обстановку.

С каждым часом огненная петля все туже затягивалась вокруг центра Берлина. Бои уже слышны во всех районах города. Действуя самостоятельно, дивизии и полки Красной Армии уничтожали расколотые вражеские группировки и отдельные гарнизоны. Берлин в дыму. Гигантский столб дыма и пыли уходил в небо до двух километров.

В крупнейшем городе мира, где помимо прочных домов, превращенных в крепости, сооружены всюду железобетонные убежища, бункера, стены которых толщиной до двух метров, никак нельзя было обойтись без крупнокалиберной артиллерии.

К Силезскому вокзалу по распоряжению Жукова подошли по специально уложенным рельсам огромные крепостные орудия. Вокзал удерживали отборные подразделения фашистов, надеясь на прочность его старинных стен. Берлин еще не испытывал удара таких орудий. Вес снаряда пушки — полтонны…

Словно за гибель Петра Косенко и других отважных воинов — сыновей Родины, погибших в те дни, маршал приказал ввести в действие самые мощные по тому времени орудия. Их басовитый голос выделялся в большом «оркестре» артиллерии. Удержать натиск советских войск, рвущихся к рейхстагу и к имперской канцелярии, было уже невозможно, хотя сопротивление гитлеровцев на некоторых участках еще не ослабевало.

Жуков прекрасно понимал, что ликвидация всего берлинского очага — дело времени. Положение гитлеровских войск уже безнадежно, но он продолжал усиливать армии и требовал от них не терять времени — добивать врага.

— Больше огня! Бомбами и снарядами крушите его укрепления, берегите людей! — слышался требовательный голос маршала по радио открытым текстом. — Крушить мощью огня!

В небольшом особняке, подготовленном для отдыха полководца, повар Николай Баталов приготовил обед.

Старший лейтенант медицинской службы Захарова, следившая за регулярным питанием маршала Жукова, сокрушалась, почему так долго нет Георгия Константиновича.

Наконец-то подъехали машины. Вбежал адъютант Алексей Семочкин.

— Как с обедом? Времени мало.

Едва вышел Семочкин, появился Георгий Константинович. Уставший, но в бодром настроении.

— Хорошо живете, — заметил маршал, садясь на диван. — И пушек не слышно…

— Вероятно, вы уже покончили с Берлином, поэтому и не слышно пушек, — улыбаясь, ответила Лидия Владимировна.

— Вот пообедаем и тогда покончим, — сказал маршал. — Где там генерал Варенников?

Генерал вошел, держа в руках кожаную папку. Жуков как-то сразу помрачнел и приказал:

— Посадите на телефоны адъютантов и за стол. Сорок минут на обед и все другое.

— Вам нужен отдых, — хотела возразить Захарова, но маршал повторил:

— Сорок минут!

Пока готовился стол, Георгий Константинович, увидав возле окна баян, с которым не расставался всю войну, взял его в руки, сел на стул. Склонив набок голову, как заправский гармонист, он стал играть. Играл тихо и с чувством, закрыв глаза. Звучала его любимая мелодия «Степь да степь кругом…» И кто знает, быть может, полководец на несколько минут отключился от сражения, убежденный, что все уже кончено, и вспомнил, как приходилось шагать по трудным дорогам, а кругом лишь степь да завывает вьюга… Или вспомнил свое детство, как однажды, возвращаясь из школы, которая была за лесом в соседнем селе, сбился в непроглядную метель с дороги, присел под елью и заснул. Уже в потемках отец, взяв собаку-дворняжку, нашел сына.

А через несколько дней старая изба не выдержала снеговой кучи, покосилась. Пришлось переселиться в сарай, унести туда все «богатство»: лапти, шубы, чугуны, горшки, рогачи, лоханку.

Убогое жилье не беда, а вот голод… Голод и вьюга. Вот и «степь да степь кругом…»

Играл Георгий Константинович минуты две-три. Потом энергично встал.

— Где можно руки помыть?

Адъютант Семочкин отозвался из-за двери:

— Идите сюда, товарищ маршал, я все приготовил.

Упорные бои за рейхстаг начались в конце апреля. Гарнизон не велик — до тысячи солдат и офицеров, но он имел большое количество орудий, пулеметов и фаустпатронов. Вокруг здания — глубокие рвы, устроены заграждения, оборудованы пулеметные и артиллерийские огневые точки. Для чего все это?