Себастьян Сми - Искусство соперничества. Четыре истории о дружбе, предательстве и революционных свершениях в искусстве

Но не все было потеряно. Да, главные печатные издания выставку проигнорировали, но отдельные художественные журналы на нее откликнулись. И рецензии были вдумчивые, некоторые даже хвалебные. Критик Сэм Хантер так и не решил для себя, чего больше в образах де Кунинга – «ощущения загнанности в угол… или скорбной нерешительности» (удивительно проницательное наблюдение). Амбивалентность творчества де Кунинга как раз и привлекала Гринберга. Испытывая недоверие к виртуозной технике, которая слишком часто приводит к китчу, Гринберг ценил произведения, отмеченные печатью родовых мук. По мнению Гринберга, неправильность, отзвук внутренней борьбы, отсутствие лоска служили приметами искренности, доказательством истинной работы духа, в противоположность духовной лени. «Сподобившись наконец, в сорок с небольшим, выставить свои работы, [де Кунинг] предстает перед нами зрелым мастером, полностью владеющим собой и своим инструментарием, достаточно познавшим себя, чтобы отбросить все лишнее и наносное», – писал он. Гринберг понимал, что в случае де Кунинга виртуозность вступает в конфликт с поисками подлинной оригинальности. «Эмоция, требующая единственно верного, оригинального выражения, всегда отметается виртуозной легкостью исполнения, ибо легкость тоже вещь упрямая и ей не по нраву отказываться от своих бесхлопотных побед». Известная «неопределенность, или двойственность» картин де Кунинга, по его предположению, и есть следствие героического «усилия обуздать эту легкость». Гринберг пришел к выводу, что на том этапе де Кунингу еще не хватало «мощи Поллока» и «чуткости Горки» и он сильнее, чем каждый из них двоих, «опутан противоречиями», но у него есть все, «чтобы прийти к более ясному искусству и предложить более жизнеспособные решения живописных проблем». А это значит, заключает Гринберг, что его по праву можно считать «одним из четырех или пяти ведущих художников страны».

В основном благодаря настойчивости Игана несколько из выставленных работ все же удалось продать, в том числе одну – Музею современного искусства. И тут вокруг де Кунинга неожиданно поднялся шум, почти сопоставимый с ажиотажем вокруг Поллока тремя годами раньше. Эмигрант-голландец, кумир прогрессивных художников, долгие годы из принципа не выставлявший свои работы, несмотря на бедность и лишения, наконец-то явил себя миру. И то, что он решился показать, действительно заслуживало внимания.

Но главное – его находки указывали молодым художникам возможный путь развития. Если Поллок, с его несусветной техникой дриппинга (разбрызгивания и проливания краски на холст), для многих был, в сущности, бесполезен, поскольку большинство художников все еще двигались в русле станковой живописи, прочно опиравшейся на рисунок, де Кунинг предлагал альтернативный подход, который, при всей его новизне, эмоциональности, даже взрывоопасности, укладывался в рамки традиции.

Поллок тем временем снова метался из стороны в сторону в состоянии, близком к отчаянию и панике. Несмотря на шквал одобрительных рецензий (и нескрываемый энтузиазм де Кунинга), его триумфальная выставка у Бетти Парсонс в финансовом отношении провалилась. Абстрактное искусство продавалось в Нью-Йорке со скрипом. Абстрактное искусство уроженца Среднего Запада, который додумался разбрызгивать краску на разостланном прямо на полу холсте, практически не продавалось. Такова была суровая правда жизни. А тут еще внезапный отъезд Пегги Гуггенхайм в Венецию! Вместе с ней исчезла их главная финансовая опора. Последний чек от прежней благодетельницы поступил в день закрытия выставки. Только через полгода, в июне, Парсонс подпишет с ним новый контракт. Уже к марту Поллок и Краснер сидели в глубокой яме безденежья.

Поэтому, когда де Кунинг начал получать благожелательные отзывы – поначалу едва слышные, но постепенно набирающие силу и долго не затихавшие после того, как выставка закрылась, – Поллок почуял угрозу и утратил самообладание. Вне себя оттого, что у молодежи де Кунинг теперь не сходил с языка, Поллок в соответствующем настроении явился на ужин, устроенный для художников в рыбном ресторане «Устричный Джек» на 8-й улице. «Он кидался на всех подряд: кто бы что ему ни сказал, все было не так, – вспоминала Этель Базиотис. – Старым друзьям от него досталось – просто ужас. Таким я его еще не видела». В довершение всего он накинулся – не на де Кунинга, нет, а на его бывшего наставника и соратника Аршила Горки.