Ганс Киншерманн - Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта

10 мая . После тяжелых боев последних нескольких дней у нас, наконец, появляется время подумать о самих себе. На прошлой неделе до нас дошла скверная весть о том, что наш уважаемый командир умер в результате серьезного ранения в голову. По всей видимости, он так и не вышел из комы.

Мы постоянно вспоминаем о том, какой это замечательный был человек, с какой преданностью он выполнял воинский долг. Мы с Фрицем Хаманном знаем, как он ненавидел войну и, тем не менее, постоянно вдохновлял нас своим примером, сражался так, как не сражался никто из нас. Он первым открывал по врагу огонь, когда нам угрожала опасность или когда мы переходили в контратаку. И он же радовался, когда неприятель сдавался в плен, потому что это спасало людям жизнь. Думаю, не один военнопленный удивился, когда ему предложил закурить — ну кто бы мог подумать! — немецкий офицер! Этими своими человеческими поступками он поставил себя выше той лавины ненависти, которая сейчас захлестнула воюющих. И, тем не менее, безграничная человечность не спасла нашего командира. Смерть скосила его с обычной для нее безжалостностью, оторвала от нас, его товарищей по эскадрону. Кто теперь поведет нас вперед, когда нашего славного командира больше нет в живых?

11 мая . Сегодня мне дали увольнительную на три недели. Завтра рано утром я должен уехать вместе с еще двумя бойцами нашего эскадрона на родину. Густав Коллер не упускает возможность сделать мне по этому случаю хорошую стрижку. Он наотрез отказывается взять деньги за услугу. Взамен я соглашаюсь захватить с собой связку писем, чтобы отправить их из Германии, потому что оттуда они дойдут быстрее, нежели полевой почтой.

И хотя я понимаю, что мне давно полагается отпуск, эта новость застает меня врасплох. И вот теперь, когда возможность, пусть всего на пару недель, забыть об опасности и вездесущей грязи стала реальностью, я по идее должен быть страшно этому рад, но, увы, все далеко не так. Чувства у меня смешанные. С одной стороны, я счастлив, что смогу навестить родных, смогу поспать в нормальной постели, с другой стороны — мне грустно покидать моих товарищей. Ведь через что только мы не прошли вместе — делили и радость и горе, вместе радовались победам, вместе переживали горечь поражений. Мы стали как одна семья. Застану ли я моих товарищей в добром здравии, когда вернусь обратно на фронт? Ведь если учесть время, которое у меня займет дорога туда и обратно, я буду отсутствовать на передовой более трех недель. Кто возьмется сказать, что может произойти за это время? Лишь выпив румынского вина, от которого все слегка хмелеют, я, наконец, на какое-то время забываю о горечи расставания с моими боевыми друзьями, которое ждет меня завтра утром.

12 мая . Наш водитель, обер-ефрейтор Йост, будит меня в четыре утра. Спустя полчаса мы, трое отпускников, трясемся всю дорогу до железнодорожной станции в кузове грузовика. Я успел попрощаться лишь с Фрицем Хаманном и Вариасом — остальные отсыпались после нашей вечерней попойки.

Когда уезжаешь в отпуск, все нужно делать с запасом времени — по крайней мере, так говорят опытные солдаты. Поезда больше не ходят по старому расписанию, а новое можно узнать лишь у начальника станции. Впрочем, нам удается покинуть Румынию без особых хлопот. Большинство солдат в вагоне — это такие же, как и я сам, бойцы с передовой. Так же, как и я, они предпочитают хранить молчание и вскоре от усталости засыпают под стук вагонных колес. Лишь когда мы доезжаем до Вены, где часть из них выходит, в нашем вагоне становится оживленнее. По солдатской форме моих попутчиков делаю вывод, что они из тыловых частей, да и обсуждают они главным образом свои любовные похождения на территории Венгрии и Австрии.

13 мая . Пока я ехал в поезде, меня по крайней мере пять раз, а потом и по прибытии на станции проверяли так называемые «цепные псы». Это прозвище получила ненавистная всем военная полиция, потому что на груди они носят знак данной им власти — блестящую металлическую пластину на толстой цепочке. Время от времени они кого-нибудь уводят с собой. В первую очередь полиция проверяет увольнительные документы, а также пометки в удостоверениях личности. Вдруг кто-то приписал себе лишний орден или же повышение в чине. Что ж, видимо, в военной полиции есть необходимость — для поддержания порядка в военных частях.