Вячеслав Колосков - «В игре и вне игры»

Но вернемся к Н. Павлову. Ему было немного за тридцать. Высокий, сухощавый, он обладал сильным и точным ударом, но скорости и выносливости ему уже не хватало. На поле он выходил только в наколеннике и все равно играл с осторожностью, как бы с оглядкой: при нагрузках выскакивала коленка. Он загубил себя как футболиста, но тренер, настоящий тренер, стратег и тактик одновременно, в нем жил. Благодаря правильной расстановке и умной установке на игру мы даже в ослабленном составе одерживали победы. Беда была лишь в том, что часто он даже тренировки проводил «под мухой». Рвался сам показывать каждый финт, мяч его плохо слушался, Николай злился, выходил из себя.

На нас он, правда, зло не срывал. Лишь однажды я увидел его разъяренным: когда два игрока пришли на тренировку, что называется, с бодуна.

– Дураки! – кричал он и стучал кулаком по лбу. – Ни черта соображать не хотите! У вас же есть шанс людьми стать! Что ж вы на себе крест ставите?!

Ребята пробовали было оправдываться:

– Коля, но так ты же и сам...

Павлов резко оборвал их:

– Да, я и сам пил и пью! И где я по этой причине? Где? А меня ведь когда-то в «Спартак» приглашали!

До этого он никогда не вспоминал о своем пришлом, и сейчас его признание вырвалось как бы непроизвольно. Тренировку он отменил, все разошлись по домам. Я немного задержался у кромки поля, и Павлов сказал:

– Если не торопишься, давай немного посидим.

Ему, видно, хотелось выговориться. Трибун на заводском стадионе не было, мы просто уселись на зеленую кашку.

– Меня зрители, – начал он, – после каждой игры чуть ли не на руках носили. Потом наливали, естественно.

– Ты в какой команде и фал? – спросил я.

– Теперь это все равно, – Николай лишь махнул рукой. – Важна суть, так ведь? Меня в «Спартаке» заметили, а мне тогда восемнадцать было. Приглашают, говорят: «Ты, парень, талант, но слышали, что пьешь. Завязывай, и в конце сезона к этому вопросу вернемся». А я не завязал, понесло меня. Думал, да что мне там «Спартак», я вон какие голы забиваю, меня и в «Динамо», и в ЦСКА возьмут. Из- за пьяного куража к красно-белым я не попал. Обиделся! Великие – они часто обижаются! Вышел на очередную игру после стакана – и получил травму. В общем, так, – закончил он, – кто будет пить, тех буду гнать к чертовой матери! Так команде и передай.

Павлов держал нас в форме, даже за курево отчитывал. При заводе была секция лыжного спорта, и зимой мы, чтобы не терять физические кондиции, бегали кроссы. Я тогда получил третий разряд.

А Борис Джага все же уговорил меня играть и за «Красную зарю». Так что с согласия Павлова некоторое время выступал сразу за две команды. Был в этом и материальный интерес. За завод мы играли бесплатно, а фабрика игрокам приплачивала.

Что можно сказать о тех играх? «Газоны», конечно, были неважные, сетки на ворота привозили с собой хозяева поля, не хватало формы. Но чего было в избытке, так это самоотверженности. Много позже, даже на стадионах с тысячами зрителей, редко приходилось видеть, чтобы Так болели за своих. Без заученных кричалок, без плакатов и профессиональных дирижеров действа, люди действительно сопереживали происходящему на поле. Ведь играли их друзья и товарищи по цеху. Поэтому и футболисты отдавали себя игре полностью, чувствуя свою ответственность перед трибунами.

Трибуны – это, конечно, громко сказано. Если на фабричном стадионе сколотили хотя бы скамьи, то на заводском не было и их, болельщики просто стояли вокруг поля.

В пятидесятые годы в первенстве Москвы среди коллективов физкультуры участвовало около трехсот команд, разбитых на четыре группы. Вообще в послевоенные годы футбол стал массовым увлечением, знаком престижа региона, города, предприятия. Стадионы, на которых не стыдно было проводить матчи первенства Союза и даже международные игры, появились в Волгограде, Ростове-на-Дону, Краснодаре, Днепропетровске, Донецке, Свердловске. Когда, к примеру, игравшие в высшей лиге ростовские армейцы принимали у себя кого-нибудь из лидеров чемпионата, в столицу Дона приезжали на специально выделенных для этого автобусах болеть за своих любители игры из многих городов области.

В Ленин фале именно благодаря стараниям руководства знаменитого оптико-механического объединения (ЛОМО) появилась команда «Зенит», московские «Крылья Советов» основал 45-й авиационный завод, а «Торпедо» – ЗИЛ – завод имени Лихачева. Почти на каждом матче торпедовцев присутствовал директор завода Павел Дмитриевич Бородин. Рядом с ним сидели секретарь парткома, председатель профкома, комсомольский вожак, руководители района и почетные гости. Одним из них был министр внешней торговли, соратник Л.И. Брежнева Н.С. Патоличев. Партийный комитет завода возглавлял в то время Аркадий Иванович Вольский, недавно ушедший из жизни, но оставивший весьма заметный след в жизни современной России. А в те годы именно Аркадий Иванович сыграл решающую роль в том, чтобы в большой футбол после заключения вернулся Эдуард Стрельцов.