— Огонь!..
И загрохотали мощными залпами орудия, и потерян счет времени — теперь секунды решают успех. Вот уже пот проступает на гимнастерках заряжающих, наводчиков, капельками падает с еще небритых юношеских лиц. А немецкие самолеты идут и идут. Их высота более двух тысяч метров. Вокруг них — выше и ниже — сплошное облако разрывов наших снарядов. Но вот строй самолетов медленно разворачивается в крутое пикирование. Грохот разрывов потряс землю. Кое-кто растерянно смотрит в сторону целей и, наверное, не видит ничего, кроме дыма да огненных всполохов. Земля вновь содрогается от взрывов тяжелых бомб. Часть самолетов развернулась над ближайшей станцией, где стояли воинские эшелоны, а другие сбрасывают бомбы на окраину города.
Все это отчетливо вижу в бинокль. Своего голоса в грохоте стрельбы и реве моторов не слышу. А длинноствольные восьмидесятипятки бьют и бьют по фашистским стервятникам. Вот один самолет почти прямо над нами перевернулся на левое крыло, задымил и, сбросив бомбы, пошел к земле.
Вой этих бомб сливается с натужным ревом падающего самолета. Многие бойцы пригнулись, легли на землю, я невольно прыгнул в ближайший окопчик, а через минуту фашистский «юнкерс» взорвался совсем рядом с батареей, метрах в трехстах.
— Сбили фашиста! Ура! — слышу радостные возгласы батарейцев.
Воспользовавшись передышкой, все — от командиров взводов и орудий до заряжающих и подносчиков — выскочили из укрытий, боевых постов, наблюдательных пунктов. Вместе с ними и я бегу к сбитому немецкому самолету. Кто-то бросает вверх пилотку, кто-то просит закурить на ходу.
Рассматривать было нечего: костер, бесформенная груда обломков… Назад возвращаемся медленнее, но возбужденные и радостные.
На часах — шесть утра. Вспоминаю: сегодня 22 июня — день моего рождения. Что ж, первый сбитый самолет врага — чем не подарок от батарейцев! Где-то высоко слышен гул моторов истребителей И-16 — «ишаков» — это идет бой с немецкими самолетами, прикрывавшими колонну «юнкерсов».
Спустя много лет после войны я прочел в газете, что в те минуты, когда мы сбили первый вражеский самолет, неподалеку от нас был совершен один из первых в истории Великой Отечественной войны воздушных таранов. Вот что было записано в историческом формуляре 486-го, бывшего 12-го, истребительного авиаполка: «22 июня 1941 года в 5 часов 15 минут командир звена младший лейтенант Леонид Георгиевич Бутелин осуществил таран на самолете И-153, отрубив винтом хвостовое оперение немецкого самолета Ю-88, в районе аэродрома Бовшев Станиславского авиаузла». Ныне вблизи старинного города Галича установлен памятник — вылитый из бронзы крылатый человек падает с небес. Его мускулистое тело еще парит в воздухе, и лишь одно крыло едва коснулось водной глади…
Приближалась новая волна немецких бомбардировщиков — новый налет на город, пригородные железнодорожные станции, полевые аэродромы, приютившиеся неподалеку от наших позиций. Самолеты идут плотным строем. Я командую:
— Батарея, к бою!
И снова сплошной грохот моторов, вой раскаленного металла…
Уже давно поднялось и ярко светило солнце. На небе ни облачка. Налет прекратился, и я отдаю команду на использование НЗ, который выдан бойцам три дня назад, — время завтрака, но о нем почему-то никто даже и не вспомнил. Непривычно тихо на батарее. Не слышно веселой шутки — куда подевались постоянные балагуры? Все предельно сосредоточенны.
Но вот раздается телефонный звонок. Это командир дивизиона майор Кожевников — получаю замечание за промахи: в последнем налете «юнкерсы» прошли безнаказанно южнее нас.
Все правильно. Но паниковать нельзя. Надо собраться с мыслями, не растеряться, проявить выдержку. «Поговорю-ка с политруком батареи, — решаю я, — во время последнего налета он был на позиции у Чередниченко, пусть проведет беседу с красноармейцами».
— Шум мотора над четырнадцатым! — докладывает на батарею разведчик Шуранов.
Теперь на малой высоте идут одиночные цели. Стрелять трудно — велика угловая скорость. Одна бомба разорвалась на нашей позиции, возле второго огневого взвода, и взрыв поднял вверх землю — засыпало моих батарейцев, необстрелянных бойцов.
После небольшой паузы огонь по «юнкерсам» ведет вся батарея. Молодцы ребята! Уже не так страшно видеть фашиста, когда он самоуверенно и нагло пикирует на тебя с высоты.
На носилках проносят тяжело раненного бойца. Его только что откопали из полностью засыпанного землей окопчика взвода управления. Он еще не потерял признаков жизни, но без сознания. Дышит глубоко, с хрипотой — осколок бомбы попал в легкое. Будет ли жив?.. Стоны раненых удручающе действуют на батарейцев. Чтобы как-то отвлечь их от ненужной сейчас тревоги, командую:
Читать дальше