Владимир Гуляев - В воздухе 'илы'

В общем, бог с ним, с выговором: уничтоженная вражеская батарея крупнокалиберных зениток стоит этого! Когда я пришел к такому выводу, то настроение мое совсем исправилось.

Cамолет подбит над целью

Апрель 45-го был на исходе. На дворе стояла весенняя благодать. Природа, как бы боясь опоздать, неистово рвалась к новой жизни. Кругом буйно лезла молодая зелень, радуя глаз.

Нежданно-негаданно на нашу первую эскадрилью "свалилась" огромная радость...

Но все по порядку.

Недели три назад над целью сбили самолет старшего лейтенанта Полякова. Только три "ила" вернулись тогда на свою базу... Поляков был одним из самых старых ветеранов полка - воевал еще под Духовщиной и Смоленском. Его несколько раз подбивали, но судьба и солдатское счастье были до сей поры милостивы к нему. А тут, в конце войны!.. Поэтому вся эскадрилья особенно глубоко переживала это печальное событие.

Ведь если бы Анатолию удалось перетянуть на свою территорию, то они давно были бы "дома".

А может быть, Полякову все же удалось притереть свой раненый "ил" на "живот" за линией фронта? И если экипаж не был ранен, то сейчас они где-то скитаются по вражеской территории? А возможно, фашисты схватили их в плен? А может, просто-напросто разбились на подбитом самолете....

Шли дни, а о судьбе экипажа и самолета никаких сведений в полк не поступало. Надежда на то, что летчик и стрелок живы, с каждым днем таяла, все более уступая место жестокой военной реальности...

Закончился еще один день напряженной боевой страды. Исправные "илы" остались ночевать на стоянках. Над ранеными самолетами трудились пармовцы и механики. А мы поехали отдыхать в Лабиау, в "свой" дом, в котором жили летчики нашей эскадрильи.

Личный состав готовился к ужину. Ребята, сняв комбинезоны, умывались, подшивали чистые подворотнички (завтра будет некогда - опять подъем в четыре утра). Все шло, как обычно.

Вдруг дверь в нашу комнату с шумом распахнулась и раздался радостный, идущий из глубины сердца, торжествующий крик:

- Здорово, братцы!

На пороге стоял сияющий Толя Поляков, за ним - его стрелок Саша.

Трудно передать, что тут началось! Все кинулись к вдруг воскресшим боевым друзьям. Каждому искренне хотелось обнять своих товарищей, пожать им руки, поздравить с возвращением. Конечно, больше всех обрадовались Федя Садчиков и Володя Сухачев - они воевали с Толей со дня формирования полка.

Ребята тискали Полякова. Он стоял, опираясь на костыль, улыбался, а по его лицу в свежих шрамах текли слезы...

Радостная весть быстро разнеслась "по беспроволочному телеграфу". Через несколько минут в домике нашей эскадрильи началось столпотворение. В небольшую комнату втиснулся чуть ли не весь полк.

Пора было идти ужинать, и мы веселой ватагой направились в летную столовую. Ребята обступили Анатолия со всех сторон. Он шел медленно, сильно прихрамывая, тяжело опираясь па костыль, к которому еще, видать, не привык. Каждый старался не упустить ни слова из его рассказа. Сейчас, когда все страшное осталось позади, Толин рассказ звучал довольно весело:

- Только я отпустил гашетки пушек, тут будто кто крапивой по лицу стеганул,- с улыбкой, будто не про себя, рассказывал Толя.- На мгновение зажмурился. Потом открыл глаза, а передо мной сплошной туман, ничего не вижу. Провел по лицу рукой, смотрю: вся рука в крови. Ну, думаю, глаза вышибло! А потом соображаю, раз я вижу, что рука в крови, значит, глаза видят. Глянул на приборную доску - все приборы на месте. Высоты всего около трехсот метров. Так и землю поцеловать можно. Посмотрел на бронестекло: опять туман - ничего не видно! И понял - в лобовое стекло попал снаряд и от этого все бронестекло пошло мелкой крошкой и побелело, словно его в ступке растолкли.

Анатолий перевел дыхание.

- Во, видите шрамы,- показал он на свое лицо,- это от осколков бронестекла. Хорошо, не в глаза. Тогда-то об этом некогда было думать. Самолет на месте не стоит. Открыл я фонарь, напялил очки, смотрю в бок, мимо козырька. Выровнял самолет и потянул на свою территорию. Чувствую, машина плохо рулей слушается. Посмотрел на правую плоскость, а в ней две дыры от эрликоновских снарядов и пол-элерона нет. А тут еще мотор начал перебои давать. Ну, думаю, пока не поздно, надо приглядывать, куда приткнуться, если совсем мотор заглохнет. Высоты-то чуть больше двухсот метров. Над чьей территорией нахожусь - не знаю. Буду, думаю, тянуть, пока мотор работает. Не охота же у немцев в гостях оказаться...